Порозовев, она сказала:
– А у вас есть уже планы на отпуск?
– Я каждое лето помогаю моей тетушке на ферме, – ответил Поль.
– Рядом с Парижем? – спросила Маргарет.
– В Бретани.
– Так вы уезжаете? – с грустью спросила я.
Официант принес наши steak frites
[9], но мне уже не хотелось есть, и я лишь ковырялась в тарелке.
После ужина Маргарет поблагодарила Поля и поймала такси. А он в мягком свете уличных фонарей проводил меня до дома. Я не знала, следует ли мне идти быстро, как обычно, или приноровиться к его шагу. Я не знала, сунуть мне руку в карман или просто опустить, чтобы он мог ее взять, если захочет. Поднимаясь по ступеням, я гадала, наклонится ли он ко мне, соприкоснутся ли наши губы, смогу ли я вдохнуть его, как воздух… Но на площадке он не придвинулся. Я скрыла разочарование, наклонив голову, чтобы найти ключи, затерявшиеся на дне моей сумки.
Когда я пыталась вставить ключ в замок, Поль коснулся моего запястья. Я застыла.
– Я хотел пригласить вас погулять, – сказал он.
– Да?
– А потом ваш отец предложил мне работу.
Я уронила ключ.
Я понравилась Полю из-за папа́. Какой же дурой я была, явившись к нему в участок! Меня замутило. Нужно было перешагнуть порог и захлопнуть дверь между нами. Я наклонилась, мои пальцы коснулись ключа, но Поль оказался проворнее, он одной рукой схватил ключи, другой – мой локоть.
– У меня достаточно знаний, – продолжил он, заставляя меня выпрямиться. – И если честно, мне нужно повышение, чтобы иметь более достойные средства.
Я уставилась на маленькую голубую пуговку на его рубашке:
– Поздравляю. Когда приступаете?
– Я отказался.
– Отказались?
– Мне не хотелось, чтобы вы усомнились в моих чувствах.
Мое сердце расцвело. А Поль прижался губами к моим губам. Поначалу мои губы сжались, как у какой-нибудь старлетки в кино, а потом раскрылись перед лаской его языка. Когда Поль поднял голову, я уставилась на него в изумлении, чувствуя, что в процессе этого томного поцелуя я могла бы свалиться прямиком в текст «Грозового перевала» Эмили Бронте.
В День взятия Бастилии, когда я пришла в квартиру Маргарет, дворецкий проводил меня в гостиную, где на меня уставились портреты высокомерных мужчин. Испуганная, я направилась к стоявшему в углу роялю размером с папин автомобиль. Мои нервные пальцы коснулись клавишей, взяв несколько нот. Никто из моих знакомых не имел дворецкого или рояля. Это были элементы романов, а не реальной жизни. Из окна я видела церковь с позолоченным куполом, ту, в которой похоронен Наполеон. Да уж, соседи здесь были важными. Дома мы редко открывали окна, потому что с вокзала постоянно летела угольная пыль. Низкие потолки делали нашу темноватую квартиру уютной в хорошие дни и мрачной – в плохие. Окно моей спальни выходило на здание напротив – в десяти футах от нас, – и я прекрасно видела белье, сохнувшее над ванной мадам Фельдман. Солнечный свет и прекрасные виды были просто роскошью. Маргарет совсем не была такой уж робкой, как мне казалось.
– Мы заставили вас ждать? Кристина ни за что не хотела вылезать из ванны, – сказала Маргарет, державшая на руках дочь.
Малышка спрятала лицо в воротник блузки Маргарет, и я видела только влажные кудряшки.
– Мы с тобой встречались на Часе чтения, – напомнила я Кристине. – Это мое самое любимое время за всю неделю.
Она вскинула голову:
– Мое тоже!
За Кристиной пришла няня, и я следом за Маргарет отправилась через ее спальню в гардеробную, которая оказалась размером с кабинет мисс Ридер. Вдоль одной стены висели дневные платья из модных домов, вдоль другой – вечерние, и каждое стоило, пожалуй, больше моего годового жалованья. Трудно было поверить, что одна женщина может иметь такое их количество, и, уж конечно, невозможно было не разинуть рот. Какие краски! Яблочно-красное, сливочно-белое, цвета лакрицы… Я не могла удержаться от того, чтобы потрогать каждое платье.
– Почему бы вам не примерить какое-нибудь?
– Ох, не знаю…
Я не могла выбрать, и Маргарет сама подала мне черное платье. Я приложила его к себе и закружилась по гардеробной.
– Идемте! – позвала я Маргарет. – Чего вы ждете?
Она сдернула с вешалки зеленое платье и присоединилась ко мне. Я стала напевать песенку Эдит Пиаф, и Маргарет тоже запела. Мы кружились, пели и хихикали, но наконец выдохнулись и упали на скамейку под шелковыми платьями.
– Я помешал?
Мужчина говорил на английском с сильным французским акцентом. Его тонкие черные усы могли бы поспорить с провокационными усами Сальвадора Дали.
Мы с Маргарет встали, и она нас познакомила.
– Enchanté
[10], – сказал он мне.
Это был стилист Маргариты. Из-за важной клиентуры в светских хрониках его называли королевским мастером. Он не спрашивал своих клиентов, чего они хотят. Он сам знал, что именно должно быть сделано. Я предложила Маргарет скучные дни разборки книг, а она взамен познакомила меня с самым популярным в Париже стилистом.
Маргарет заставила меня примерить черное платье, чтобы ее горничная смогла подогнать длину, а потом усадила перед туалетным столиком в стиле ар-деко.
– Поль – чудесный парень, – сказала она, когда месье Зет принялся за мои волосы.
– Вы думаете, у нас с ним найдется много общего? Он полисмен, а я… ну, это я.
– Лоуренс и его приятели из Кембриджа умеют декламировать сонеты. Но это не значит, что им хоть что-то известно о любви. Поль явно готов заботиться о вас, а это намного важнее, чем его служба или книги, которые он читает.
Мне бы следовало сказать, что я ценю ее слова, но месье Зет начал массировать мою голову, и я отдалась наслаждению. Я и не осознавала, насколько была встревожена расцветавшим чувством к Полю, болезненной отстраненностью Реми, тем, что отец забывал о нас из-за своей любовницы, – пока это напряжение не растаяло. Когда маман подстригала мне волосы, ее расческа бесцеремонно прорывалась сквозь путаницу. Месье Зет проникал в мои пряди, как горячий нож в масло.
Моими волосами впервые занялся профессиональный мастер, и я была зачарована тем, как ловко месье накручивал волосы на горячие щипцы, создавая море легких волн.
Когда он закончил, красиво взмахнув руками и воскликнув: «Voila!» – Маргарет заявила:
– В точности как Бетт Дэвис. Вы способны любую женщину превратить в роковую!
Когда месье Зет укладывал волосы Маргарет в затейливый пучок на макушке, она спросила меня:
