«Зачем она так долго меня искала, даже в гимназии? Неужели что-то еще случилось? Должно быть, она хочет поговорить со мной о сыне, вряд ли ее сейчас может волновать что-нибудь другое. Или — что?»
— Бедный, бедный дядя Жора, какая ужасная смерть! Мы до сих пор находимся в шоке! — воскликнула Юлия Семеновна таким ненатуральным, веселым голосом, что Вера поневоле удивилась. — Даже не верится, сколько нам пришлось пережить этой зимой. Вы не смотрите так на меня, милочка, я знаю, что пока неважно выгляжу. Но теперь Альбиночка вернулась и возьмется за меня как следует… Неужели это правда, что ты пошла работать в школу?
Как и прежде, она обращалась к Вере то на вы, то на ты и почти наверняка забыла ее имя.
— Да, — односложно ответила Вера, вглядываясь в лицо своей собеседницы. Похоже, душа Юлии Семеновны была загримирована еще более старательно, и она никого не собиралась туда пускать. И пусть, если ей так лучше и легче.
— Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло, — продолжала оживленно рассказывать Юлия Семеновна, все так же крепко держась за локоть Веры. — Сразу же после похорон прилетела моя Диночка, и мы с ней обо всем наговорились как следует. Кстати, несмотря на свой возраст, она удивительно, просто потрясающе молодо выглядит. Сразу видно, что над ней работали лучшие косметологи и визажисты мира, и она мне много чего интересного подсказала. Но знаете, эти ужасные обвинения, которые выдвигают Сашеньке, ее мужу, только из-за того, что, видите ли, он в момент убийства как раз оказался в Саратове… Привязались к словам Олежки… А ведь он совсем больной человек, у нас есть все справки, что порой у него случаются такие галлюцинации и он говорит про такие вещи…
— Я про это ничего не знаю и знать не хочу, — сказала Вера, высвобождая свой локоть. — Я думала, что нужна вам по какому-нибудь важному делу, а так — мне некогда…
— Нет же, нет, у меня совсем другой вопрос, как к специалисту. И я пришла именно по важному делу. В одном журнале я однажды прочитала про интересный метод омоложения, называется «золотое подкожное армирование», оказывается, он давно широко используется на Западе, но в нашей стране только-только начал применяться. Ты, случаем, про это не слышала?
— Понятия не имею, — пробормотала Вера.
— О, я расскажу, все очень просто: тоненькие золотые нити вводятся под кожу на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга и, пересекаясь в разных направлениях, образуют невидимую сеть, которая разглаживает на лице морщины и в течение многих лет поддерживает эластичность кожи. Ученые установили, что этому методу около трех тысяч лет, омолаживающие золотые нити носили под кожей еще древнеегипетские царицы, и предприимчивые французы лет двадцать назад просто сумели вспомнить хорошо забытое старое.
— Может быть, но я этим больше не занимаюсь. Ведь я уже говорила вашему брату.
— Конечно, здесь нужна практика, — продолжала как ни в чем не бывало щебетать Юлия Семеновна. — Например, чтобы не повредить кровеносные сосуды, но всему этому можно научиться, особенно если есть хороший Заказчик… Верно?
— Но я тут при чем? — спросила Вера, теряя всякое терпение. — Извините, но мне некогда.
— Дело в том, что когда я рассказала про это дяде Жоре, он сказал, а уж не ввести ли ему тоже под кожу метров пятьдесят золотых нитей, чтобы таким образом все свои накопления унести с собой на тот свет и заодно сделаться красивым, как Аполлон, — смущенно улыбнулась Юлия Семеновна, собирая на густо напудренном лице сеточку морщин. — И я подумала, что вы могли бы про это знать. Он ведь был… экстравагантный старик и мог что угодно устроить. Честное слово, эта мысль уже много дней не выходит у меня из головы, я даже спать как следует не могу…
— Вы обратились не по адресу, — засмеялась Вера нервным смехом. — Соберите всех ваших и сходите ночью на кладбище, раскопайте могилу… Впрочем, что же это я говорю? Выбросите, Юлия Семеновна, это из головы, ничего такого и в помине не было, опомнитесь, в конце концов, что с вами? Он просто пошутил. Он любил… шутить. И боялся оставлять вам деньги. Но теперь уже все равно, это не имеет никакого значения. Мне пора, и не ищите меня больше, не надо.
Вера шла по маленькой, тихой улочке, которая поднималась от реки параллельно главному городскому проспекту. Наверное, эта улица имени революционера Кутякова, с перекошенными одно- и двухэтажными домишками, облезлые ставни и давно не мытые окна которых с головой выдавали умонастроения хозяев, вполне могла служить наглядной иллюстрацией хрестоматийного образа глухой провинции любых времен и народов. Если бы, конечно, кому-нибудь захотелось создавать такую унылую хрестоматию.
Возле пункта приема стеклотары, гремя бутылками, стояла группа небритых мужиков. Они о чем-то нехотя переговаривались между собой и время от времени сплевывали под ноги. Вера услышала несколько нецензурных характеристик, брошенных ей в спину, впрочем, вполне одобрительных: мол, как бы они с ней, да кто бы с ней…
Какой-то старичок, поскользнувшись на ступеньках и чуть не сбив Веру с ног, вместо извинений сердито пробормотал под нос: «Раздери твои веники!»
«Господи, да веники-то при чем?» — несколько удивилась Вера.
Потрескавшуюся баню она прошла несколькими домами раньше, сразу после аптечного киоска под названием «Континент здоровья».
«Мир красоты», — гласила вывеска на железной двери магазинчика со ступеньками, возле которой Вера поневоле сбавила шаг, потому что тротуар здесь оказался до невозможности скользким. За стеклом витрины «Мира красоты» с хозяйственной аккуратностью были расставлены пузырьки одеколонов, освежителей воздуха, лаков для ногтей, коробки с компактными пудрами и тенями.
Вера остановилась перед витриной: с флакона лака для волос на нее смотрела та самая, «ее», боттичелиевская Венера, в ужасе закрывающая рукой грудь от окружающей срамоты.
«А мой порносалончик чем был лучше? — вспомнила Вера картинку на стене в Ленкиной квартире. — Вот и нечего глаза зажмуривать: смотри теперь, любуйся, вспоминай про свою «Венеру»…»
Но не успела она про это подумать и сделать несколько шагов дальше, как, будто в сказке, увидела приоткрытую дверь с вывеской «Венера». И дальше, более мелкими буквами, пояснение: «Парикмахерская для милых дам, косметические услуги».
«Ничего себе, — остановилась Вера в изумлении. — Конкурирующая фирма, туды ее веники».
— Скажите, и какие здесь у вас есть услуги? — спросила она, заходя в небольшое помещение, пахнущее ацетоном и хранящее в своих стенах неистребимый банный дух.
— Что надо, то и сделаю, — отозвалась толстая женщина с карими, слегка навыкате, глазами. Гомер таких красавиц называл волоокими.
— А все же?
— Да проходи, не стесняйся. У меня маникюр всего за десятку, такой дешевки в городе нигде не найдешь. Могу и подстричь, и брови выщипать. Захочешь, химию сделаю или стрижку по-всякому, как только скажешь.
Вера с сомнением посмотрела на круглое лицо мастерицы, волосы которой были собраны на затылке в куцый хвостик.
