— Ну да, конечно!
— Честно говоря, тут возникла одна новая проблема… — проговорил Александр, подавляя тяжелый вздох. — И даже не столько у меня, сколько у отца. Одна очень серьезная проблема. Я сначала не хотел говорить. Но может быть, и правда лучше, чтобы ты знала? Дело в том, что в тот день, когда была свадьба, из нашего дома пропали некоторые… вещи…
— Какие вещи? — удивилась Вера. — Одежда?
— Я немного не так выразился, — поморщился Александр, и было видно, как неприятно ему об этом говорить. — Вещи — в смысле, документы. Кто-то забрался в письменный стол в кабинете отца и выгреб оттуда все, что там было, в том числе и важные документы. В частности, там хранился протокол о намерениях сотрудничества фирмы отца с одной крупной зарубежной фирмой — отец не хотел, чтобы кто-нибудь узнал об этом раньше времени, потому и работал над своим проектом дома. Но это еще не все. Исчез также и… пистолет, отец тоже хранил его на всякий случай в нижнем ящике стола. Это серьезно, пойми меня правильно. Мы с тобой заходили в квартиру поздно вечером, когда все были еще в ресторане… Помнишь? Не удивляйся, если вдруг к тебе придет мой отец, у него возникли к тебе некоторые вопросы. Данилов Вадим Александрович, на всякий случай будь готова.
— Ко мне? Вопросы? — задохнулась от неожиданности Вера. — Неужели он мог подумать, что я?.. Но я ничего не брала… Ты же знаешь, что я всегда была рядом. Ты же помнишь!
— Помню, — сказал Александр и еле заметно улыбнулся. — И знаю, что ты тут ни при чем. Просто кто-то таким образом объявил отцу войну, это уже не в первый раз. К тому же скоро снова эти выборы в городскую Думу. Отец жизни себе не мыслит без этой проклятой политики, никак не наиграется. Но у него много врагов.
— А при чем тут я? — снова пробормотала Вера.
Но, посмотрев на расстроенное лицо Александра, Вера поняла, что этот вопрос не имел никакого смысла. Теперь она, Клементьева Вера Михайловна, была очень даже при чем. После того, как она впервые увидела Александра, было глупо отгораживаться от неминуемой судьбы. Той самой, что древние называли Ананкой — всеобщей неотвратимостью, а ее помощниц — мойрами. Эти кропотливые пряхи без устали сучили невидимые нити, которые соединяли земную жизнь человека с их причудливыми, непостижимыми задумками.
И все же у Веры никак в голове не укладывалось то, что сказал ей Александр. Неужели сразу же после того, как она испытала счастливые мгновения своей жизни, кто-то следом (Вера подумала, что он непременно должен быть в черных перчатках!) забрался в дом и вытряс из стола все бумаги? Или это случилось еще раньше?
Но от новой, совершенно ужасной мысли Веру поневоле бросило в жар: а что, если вор находился в квартире в тот самый момент, когда они с Александром занимались любовью? Вдруг, затаившись, он терпеливо пережидал за стеной, когда все закончится? Нет, что угодно, только не это!
— Я не брала никаких бумаг, — твердо сказала Вера, чувствуя, что предательски краснеет. — И ничего не знаю о делах твоего отца.
— Да я вовсе не о том! Просто хотел спросить: вдруг ты вечером случайно заметила что-нибудь подозрительное, когда мы вошли во двор или в кварти… — начал было Александр, но остановился на полуслове, беспомощно поморгал глазами. — Слушай, о чем я говорю? Я, например, ничего не помню… Только помню, что мы, кажется, летали.
— Летали, — прошептала Вера, ярко вспоминая все свои ощущения с того момента, когда Александр в подъезде взял ее за руку. — И ты ни разу не выпустил свою руку из моей.
Господи, да разве в эти минуты она могла что-нибудь еще увидеть или услышать?
Но Вера постаралась все же сосредоточиться, спросила:
— Вы… твой отец уже обратился в милицию?
— В милицию? О пропаже оружия? Тот, кто орудовал в нашем доме, знает, что отец этого делать не будет, — покачал головой Александр, и на его лоб упала прядь волос, закрывая один грустный глаз. — Особенно сейчас, накануне выборов. Да, тут слишком все запутано. И ты тут ни при чем. Послушай, а как называются твои потрясающие духи? Никак не могу узнать запах…
— «Античная амбра», — сказала Вера, подавив тяжелый вздох.
Все это было так неожиданно! И так к тому же страшно, как во сне. Вера никак не могла понять, что это происходит наяву и именно с ней.
Александр отвел волосы от своего лица и улыбнулся:
— Не обижайся! Чушь все это! Я просто хотел тебя лишний раз увидеть, неужели не ясно? И предупредить, что отец может тебе позвонить, чтобы ты не слишком волновалась. Он у меня такой настырный, всегда во всем любит разбираться сам и быть первым. Он поэтому и с Марком не сработался, хотя они вместе начинали. Ты сама-то знакома с Марком Семеновичем?
— Я? Да… Нет… Не знаю… Не знаю, как сказать. Нас познакомили тогда в ресторане, на дне рождения Юлии Семеновны, его сестры. А ты меня там не помнишь?
— Да? Нет, не помню, — нахмурился Александр. — Очень, очень плохо. Я не знал, что вы и вправду знакомы.
— Но разве это что-то значит? Мы случайно оказались вместе за одним столом!
— Думаю, отцу это не стоит рассказывать. Так будет лучше.
— Но ведь ты мне веришь? Веришь, что я ни при чем?
— Верю, — сказал Александр, а потом зачем-то добавил: — Вера. Веру. Верой. О Вере. Ты, кстати, в какой школе училась? Я — в семьдесят седьмой. Жалко, даже в школу не успел зайти. Ничего не изменилось, только еще хуже стало.
— Послушай, я понимаю, что ты ничего не хочешь мне говорить. Но скажи только одно: в этом деле замешаны деньги, да? Большие деньги? — вдруг, покраснев, спросила Вера.
— А ты догадлива, — невесело усмехнулся Александр. — Все мерзкие истории происходят из-за больших денег. Уверяю, из-за таких, каких ты никогда в своей жизни не видела.
— Но… если я вдруг нашла бы эти деньги, скажи, ты смог бы сделать так, чтобы тебе никуда не нужно было уезжать?
— Да, конечно. Но не смеши меня. Ты что, нашла клад?
— Примерно. Но это не важно, — сказала Вера и посмотрела на коридор, где был найден драгоценный рисунок. — Я знаю одного человека, который нас спасет.
— И кто же это? Может быть, ты мне для полного счастья скажешь его имя?
— Пожалуйста, — выдохнула Вера. — Георгий Александрович Свирский.
— Кто это? — сразу же сделался серьезным Александр.
— Мой главный клиент. Старче.
* * *
Вера и сама толком не успела понять, как ей удалось за короткое время так тесно сдружиться со Старче, который для окружающих был полумифическим Георгием Александровичем Свирским, тем самым сердитым дядюшкой Юлии Семеновны и Марка, при появлении которого трепетала вся его родня.
Ходили слухи, что некогда Свирский был три раза под арестом, возглавлял какую-то крупную нефтяную компанию, а потом продал всю нефть буржуям, имел пять жен, был «крестным отцом» местной мафии, вставил себе искусственное сердце, почки, желудок, зубы и глаза, а раз в год по специальным каналам получал откуда-то кровь и сперму обезьян, чтобы омолодить свое тело.
