— Как сладко ты говоришь, — усмехнулась она. — Ты нашептываешь мне успокоение, а я не могу не думать, что вскоре вокруг меня будет лишь холод и темнота.
— Да как же может быть темно, когда в тебе мой свет? Как может холод победить жар моего сердца? Не гневи Богов, любовь моя, иначе я обижусь и поддамся на чары призрачных коленок и мордашек.
— Убью, — пообещала Альвия и тут же болезненно поморщилась, теперь это не было пустой угрозой… Но вдруг в голову ей пришла мысль, и лиори села. Глаза ее вновь лихорадочно вспыхнули. — А что если объявить, что я своими руками покарала предателя? После вывезу тебя из Борга, и ты скроешься в Дайраире.
— Али, — Райверн сел следом и обнял ее за плечи, — ты сейчас хозяйка двух риоратов, и это уже ставит тебя на грань войны с соседями. Им будет нужен лишь повод, и его будут искать во всем. Не так сложно узнать, как ты оберегала меня после пленения, что затянула единственную казнь в череде остальных, что была не рада моему появлению на поле битвы, а еще о том, что когда-то нас связывала влюбленность. И когда лиоры соберут все эти сведения, они захотят узнать подробности моего умерщвления и увидеть тело.
— Тысяча свидетелей расскажет, как ты умер…
— А тело?
— Приказала сжечь…
— Ты бы поверила себе? Али, у тебя теперь больше соседей, и один из них Эли-Ториан, в родстве с которыми находится вдова Эли-Харта и его сын. В их интересах заполучить горный риорат. Даже без пробуждения дара рода Тайрэн остается законным наследником, и ториане будут требовать для него земли отца назад, потому что тогда усилятся они. Тебе не оставят ни единой возможности для лжи. И союзники тебя не поддержат, а если поддержат, то за свою помощь затребуют немало. Ты обманешь один раз, а платить за это будешь всю свою жизнь. Я не хочу быть причиной для войн, моя жизнь не стоит того, Али. Сделай, что должно, оставь сомнения.
— А если я не хочу, как должно? — неожиданно зло спросила она. — Если мне плевать на…
— Жизни своих подданных? Отречешься от трона и сама станешь изгоем? Бросишь тех, кто готов был сложить за тебя голову? Предашь свой род? Оставишь землю без хранителя? У тебя нет наследника, и ты не смеешь думать о себе, когда от тебя зависят тысячи жизней. Родная моя, — он прижал ее к своей груди, — тебя ждет долгая жизнь, полная открытий, сомнений, перемен и счастья. — Альвия дернулась, и Райверн велел: — помолчи. Сейчас пришло время говорить мне, и ты не смеешь оспаривать моего права. И я повторю: да, счастья. Ты выйдешь замуж и родишь первенца. И когда ты возьмешь на руки свое дитя, твое сердце оттает. Он заменит тебе сто тысяч мужчин разом. Его любовь согреет тебя, и ты будешь умиляться его первому зубу и первому шагу, будешь радоваться, глядя, как он растет. Ты подаришь ему свое сердце и будешь счастлива. Как бы сейчас ни было тяжело, боль притупится. Собери свои силы, переживи этот день, потом будет легче. А я, как уже обещал, всегда буду за твоим плечом и встречу, когда придет твой час.
— Ох, Райв, — всхлипнула лиори и уткнулась лбом ему в плечо.
— Обещай, что не сделаешь глупости, — Райверн приподнял голову Перворожденной за подбородок и заглянул в глаза. — Любая ложь вскроется, Али. Обещай, что не будет подлога и фальшивых свидетелей. Один изгой или целый риорат? Я не приму такой жертвы. Обещай, что будешь сильной и не отступишь от данного слова. Али.
Она зажмурилась, мотнула головой, но после, нехотя, кивнула. И риор расслабился.
— Я верю тебе, — сказал он. — Моя Али пройдет этот путь до конца и запнется.
— Что ты делаешь со мной, — простонала Альвия. — Что ты делаешь, Райв?
— Берегу тебя от ошибок, которые хороши только в первую минуту. Моя душа сейчас очистилась, и я не хочу новой тяжести. И ты не бери непомерной ноши, придавит.
— Одна жизнь не стоит тысячи жизней, — тихо повторила лиори слова великого конгура.
— Верно, любовь моя, — улыбнулся Кейр. — А теперь обними меня, дай насладиться твоими объятьями еще раз.
А когда на небосвод поднялось редкое в эти осенние дни солнце, загремела решетка на входе в подземелье. Послышались нарочито громкие шаги, и Альвия сжала объятья так сильно, как только могла. После впилась в губы риора отчаянным поцелуем, и он ответил с тем же отчаянием, сжав до хруста в ребрах женское тело.
— Госпожа, — послышался голос советника Дин-Вара.
— Иду, — хрипло отозвалась лиори.
Она поднялась с узкого ложа, Райверн последовал за ней. Он поймал женщину за руку, вновь привлек к себе, провел ладонью по лицу и, склонившись, прошептал:
— Моя любовь с тобой, Али.
— Ты во мне, Райв, — стараясь не кривиться от вновь подступающих слез, ответила она, прижав ладонь к груди.
— И всегда буду там, — улыбнулся он.
— Боги… — выдохнула Перворожденная. Она потянулась к губам риора, и он ответил ей. Но когда поцелуй прервался, лиори все еще не разомкнула объятий. — У меня нет сил отпустить тебя, не могу убрать рук…
И тогда Райверн сам оторвал от себя ее руки, и сделал шаг назад, удерживая женщину на расстоянии.
— Кто там? — позвал Кейр. — Помогите госпоже.
Дин-Вар, стоявший неподалеку от темницы, шагнул в нее. Он встретился взглядом с Райверном, кивнул ему, приветствуя, и подошел к Альвии. Мягко обнял ее за плечи, и изгнанник, наконец, отпустил ее руки. Лиори дернулась к нему, но советник удержал. Он потянул госпожу к выходу. Не было сил сопротивляться, и Альвия попятилась к дверям, не сводя взгляда с узника. Он улыбался, отвечая ей ласковым взглядом. После поднял руку, прощаясь, и Дин-Вар рывком вырвал госпожу из тесного нутра темницы.
— Я не могу, — прошептала лиори. — Не могу…
Вар не знал, что ответить. Он промолчал, потому что его ответ и не нужен был госпоже. Они остановились, и Альвия прикрыла глаза, чтобы собраться с силами. После медленно выдохнула и двинулась к выходу из подземелья. Советник шел следом. Он видел, как неверная походка становится тверже, как расправляются плечи Перворожденной, как вновь гордо вздергивается подбородок, и к стражам уже вышла их повелительница, а не несчастная женщина.
Лит, всю ночь не пускавший стражу проверить, отчего лиори не выходит, убрал обнаженный меч обратно в ножны и последовал за Альвией. Теперь она шла, скупо отвечая на приветствия придворных и челяди, ни единым жестом или словом не выдавая того, что творилось у нее на душе. Только у покоев остановилась, потому что здесь ее ожидали Таль, Солт, Бьен, присоединившийся к чтецам в последние дни, и Ферим. Тиен, скользнув по лиори хмурым взглядом, отвел глаза.
— Что вы хотели, высокородные риоры? — тускло спросила Перворожденная.
— Моя госпожа, — Дин-Солт сделал шаг вперед, — мы подумали. Если уж древние не сумели помочь нам, так не можем ли мы помочь себе сами, составив необходимый документ? Если датировать его годами правления одного из ваших предков. Ферим наложит чары, и тогда не смогут определить, когда писался документ…
