— Ты считаешь меня странной? — Саттор ответил удивленным взглядом. — Мое поведение. То, что сильно стеснялась до того, как мы… ну, ты понял. — Майор хотел ответить, но Настя поспешила пояснить: — Понимаешь, у меня почти не было отношений. Один небольшой роман на практике, я тогда и стала женщиной. Это было недолго… А потом у меня остались только отец и работа… Нет! За мной ухаживали, и мы даже встречались какое-то время, но до постели как-то не доходили. Так что опыта у меня во всем этом маловато…
Рик развернул к себе девушку и прижался к ее губам, заставив замолчать. Отстранившись после, он приобнял Настю за плечи и повел дальше. Она повернула голову и теперь смотрела на майора, ожидая, что он ответит.
— Всё хорошо, — сказал он. — Правда. Твоя неискушенность привлекает меня намного больше, чем если бы ты оказалась прожженной бестией, только строившей из себя недотрогу. Мне нравится твоя скромность и искренность. — Рик снова остановился и посмотрел на Настю. — Я не разочарован, не переживай. — Затем склонился и шепнул: — Я люблю тебя.
— И я тебя, — ответила она, заворожено глядя на Рика.
Он коротко поцеловал ее, после взял за руку и потянул за собой, вынуждая прибавить шаг. Полчаса уже истекли. Никогда еще майор Саттор не позволял себе настолько расслабиться и нарушить дисциплину, однако сожалений не было. Он был счастлив, и с этим надо было что-то делать потому, что состояние, владевшее офицером в это утро, было слишком далеким от привычной собранности. Губы то и дело кривила улыбка, и в голове было легко и пусто. С такими эмоциями можно было валяться а постели, гулять, держась за руки или смотаться в романтическое путешествие, только не служить Отечеству. Нужно было очистить мозг от радужного тумана.
Тряхнув головой, Саттор заставил себя собраться, и в дверь допросной камеры входил с сосредоточенным выражением на лице. Он пропустил вперед девушку, сразу направившуюся к отцу, после вскинул ладонь к виску, приветствуя Чоу и Бергера, а затем прошел к свободному стулу.
— Наконец-то, — проворчал полковник. — Не оторваться…
— Не надо, — сухо ответил Саттор. — Потом хоть во все щели, а сейчас не надо.
Чоу усмехнулся, но продолжать не стал. Впрочем, профессор и его дочь внимания на тихие переговоры военных не обратили внимания. Прыгунов, как заботливая наседка, осмотрел дочь и некоторое время что-то шепотом говорил ей, пока Настя не скосила глаза на офицеров и не ответила также шепотом:
— Папа, со мной всё хорошо. Не надо беспокоиться. Я хорошо отдохнула.
Чоу снова хмыкнул, но тут же сделал серьезное лицо и отмахнулся от взгляда Саттора. Бергер, протяжно вздохнув, покачал головой, и полковник сделал вид, что не заметил осуждающего жеста. Впрочем, комендант на этом прекратил двусмысленные ухмылки и перешел к делу.
— Теперь мы можем начать разговор, профессор?
Прыгунов оставил дочь в покое и развернулся к военным. Протяжно вздохнув, он ответил:
— Да, разумеется. Только мне сказать по-прежнему нечего. Поймите! — вдруг воскликнул ученый: — Я постоянно на раскопках! В лагере появляюсь, чтобы поесть и отдохнуть, а потом опять под землю. Да, я общаюсь с людьми, каждый день среди них. Но спросите меня, с кем я разговаривал перед тем, как меня забрали, и ответа не будет. Не потому что не хочу рассказывать, попросту не помню! И что ел на завтрак, не помню, и с кем здоровался, пока шел по лагерю. Я не могу сказать, кто вел себя подозрительно. Полночи пытался вспомнить — безуспешно! Я расскажу вам до последней мелочи, что мы вскрыли за эти дни, но про людей…
Он развел руками и обвел беспомощным взглядом офицеров. Чоу нахмурился, он ожидал более продуктивного разговора. Бергер казался отстраненным, службист пока вопросов не задавал. Саттор же смотрел на Настю. Девушка поглаживала отца по плечу, и Виктор накрыл ее руку ладонью — для того и позвал. Присутствие дочери его успокаивало.
— Скажите, — наконец, заговорил майор. — Если бы подумать с позиции агента, прибывшего за информацией или материалами, в какой роли было бы легче получать то, что ему необходимо?
Прыгуновы одновременно посмотрели на Рика. Профессор нахмурился. Он побарабанил кончиками пальцев по столешнице. Настя отвела взгляд, но было видно, что тоже думает над вопросом.
— Самое удобное, это быть в моей команде, — ответил Виктор. — Тогда есть доступ ко всему, что мы открываем. И пока не начался сбор данных, имеется возможность что-то скрыть. Потом группа исследователей со своими ассистентами. Они идут за нами и изучают находки более подробно. Составляют список, опись, изучают более подробно. Но… — ученый перевел взгляд на Бергера, — своих людей я отбираю лично. И знаю я их тоже лично. Это мои люди, потому среди них нет чужака.
— Хорошо, — улыбнулся Саттор. — Значит, мы можем исключить из числа подозреваемых человек двадцать, так? — Прыгунов кивнул. — А что скажите об исследовательской группе?
— Я своих коллег хорошо знаю, — пожал плечами профессор. — Со многими мы встречались на других раскопках.
— Новые лица? — спросил Бергер.
Прыгуновы переглянулись.
— Я не знаю молодых сотрудников, но с некоторыми из них знакома моя дочь, — ответил Виктор. — Давайте я назову вам имена коллег, с которыми мне уже довелось работать, а потом Настя расскажет о своих знакомых.
— Хорошая мысль, — согласился Саттор, Бергер и Чоу просто кивнули.
Чтобы упростить задачу, Бергер активировал свой коммуникатор и вызвал список гражданского персонала. Перед офицерами и археологами появлялись по очереди проекции, над которыми загорались имена. Проекции были подсвечены красным, и если профессор подтверждал личное знакомство, то красная окантовка голографической фигуры и ее имени менялась на зеленую. После отца заговорила Настя. Она назвала несколько маститых ученых, с которыми сталкивалась во время обучения или на практике, а затем указала на молодых сотрудников, знакомых по студенческим временам. Не все они были из ее университета, но попадались на глаза во время конференций или же были знакомыми каких-то знакомых. Окантовка этих фигур стала желтой, потому что уверенности в том, что они те, за кого себя выдают, не было. И все-таки это уже было что-то. Круг подозреваемых сузился.
— Ну, хорошо, — произнес Бергер. — А что можете сказать о техническом персонале? Кто из них может близко подобраться к находкам?
— Любой, — пожал плечами Прыгунов, правда, добавил: — Кто занят подъемом находок и их отправкой в хранилище. Да! Тот же кладовщик. Он вообще может всё сделать без подозрений: скопировать, взять соскобы. Лаборанты… но они тоже мои люди. Они прибыли со мной.
— Кладовщик новый! — вдруг воскликнула Настя. — Он сначала был грузчиком…
Отец обернулся к ней, слушая, и подхватил:
— Да! Припоминаю. Когда началась отправка персонала, прежний кладовщик попросил об увольнении. Сказал, что устал от местного климата, и раз идет сокращение штата, то хочет улететь.
