– Капрал Реджинальд, разрешите обратиться, – голос Егора Брато прозвучал громко и твердо.
– Обращайся, – ответил капрал, продолжая буравить Рика сердитым взглядом.
– Кадет Саттор не виноват, его толкнул кадет Рене. Я видел. Кадет Саттор не собирался вас толкать, он только попытался удержаться на ногах.
– Я тоже видел, как Рене толкнул Рика! – воскликнул кадет Симонян, опомнился и вытянул руки по швам: – Виноват! Господин капрал, кадет Саттор толкнул вас после того, как его толкнул кадет Рене.
– Капрал Реджинальд, кадет Саттор не собирался вас толкать, – вклинился Ник Кузнецов. – Это вышло случайно.
– Заступаетесь за приятеля, кадеты? – прищурился Реджинальд.
– Исправляем несправедливость, капрал, – ответил Брато.
– Кадет Рене, – взгляд капрала переместился к Люку.
– Я не толкал Саттора, капрал, они врут, – ответил белобрысый.
– Зачем им врать?
– Они мне завидуют, капрал.
– Да, капрал Реджинальд, – воскликнул Форд. – Кадет Рене не толкал кадета Саттора.
– Я тоже видел, как кадет Саттор специально толкнул вас, – закивал второй дружок Люка.
– Вот как, – Магнус Реджинальд осмотрел своих подопечных одного за другим. – Кто-то из вас лжет, кадеты, намеренно лжет. И когда я узнаю, кто, ему не поздоровится. А я узнаю, можете не сомневаться. Группа, стройся!
Спускался капрал теперь не впереди, он шел рядом с группой, пристально следя за мальчиками, но гадостей больше не было, только Рене, улучив момент, когда Реджинальд повернулся к капралу, сопровождавшему старшую группу, зашипел Рику в спину:
– Это только начало, тупица.
Саттор не ответил, но запомнил выходку Люка. Еще днем Рику было плевать на папенькиного сыночка, как назвал Рене Ник Кузнецов. Мальчики после первого дня в академии почти не сталкивались. Иногда Рика обзывали, он мог ответить, а мог обойти задиру, словно неодушевленное препятствие. Если Люк и его свора задирали кого-то, Рик оставался в стороне, потому что мальчишки справлялись без него, а таких сцен, как он застал в уборной еще в начале года, Саттор больше не наблюдал. Поэтому между Рене и Риком удерживалась тихая неприязнь, но не больше. А вот теперь белобрысый перешел тонкую грань, и Рик с чистой совестью назвал его – враг.
В столовой взгляд Саттора сам собой нашел Егора Брато. Тот ел, глядя в свою тарелку, но, почувствовав, что на него смотрят, поднял голову и ответил коротким взглядом, быстро потерял интерес к одногруппнику и снова уткнулся в тарелку. Мальчик оказался прав, его глаза действительно не были красными постоянно, они имели обычный карий цвет, и лишь окантовкой радужки служила тонкая красная полоска. Но стоило Егору разозлиться или заволноваться, как краснота полностью закрывала более темный цвет. А в зависимости от накала эмоций краснота могла стать и вовсе сочного бордового цвета.
Впрочем, за полгода краснота всё реже заполняла карий цвет, Брато уже давно привык к своей новой жизни. Он больше не плакал, не кричал, не сопротивлялся требованиям капрала. Тихо учился, общался с кем-то редко и мало, чаще оставался в стороне от жизни группы. В общем-то, они с Риком были в этом похожи. Маленький танорец тоже не спешил становиться центром компании, и кроме Ника Кузнецова разговаривал мало с кем. Рик всего себя отдал учебе, чтобы радовать своего отца, Егор просто оставался закрытым в своем коконе и выбираться из него, кажется, не собирался. И учился мальчик также, не выделялся ни высоким баллом, ни низким – стойкий середнячок, но с тех пор, как капрал сказал о посещении курсантов и тренировочном полете на симуляторе, оценки Егора Брато заметно поползли вверх. Он не спорил с остальным, что обязательно попадет в число лучших, просто стал проявлять больше интереса к учебе. А то, что его взволновали слова Реджинальда, было видно только по полыхнувшему в глазах багрянцу.
Однако то, что он заступился за Рика, было и вправду неожиданным. Даже Ник решился встать на защиту Саттора не сразу. А Брато, зная, что Рене не отстанет от него, не стал молчать. Рик впервые почувствовал к своему одногруппнику уважение. Вспомнив о Люке, Саттор посмотрел на него. Белобрысый о чем-то шептался с Фордом, и тот кривился в гаденькой ухмылочке.
– Разговоры! – окликнул кадетов капрал, и кадеты вернулись к ужину.
Вечером, незадолго до сна, Рик собирал учебники и тетради для завтрашних занятий. Он уже хотел сунуть их в сумку, которую кадетам выдали вместе с формой, но решил еще раз посмотреть одну задачу. Ее не задавали, но на уроке госпожа Фернандес объясняла решение. Саттор по своей привычке запомнил, но толком не понял. Иногда мальчик пользовался помощью Ника, если уж совсем путался, вот и сейчас Рик хотел, чтобы кадет Кузнецов объяснил ему перед сном то, что осталось за гранью понимания.
Рик полистал учебник и застыл, глядя расширенными глазами на рисунок ягодиц на нескольких страницах. Другие страницы были исписаны нехорошими словами. Пролистав учебник до конца, мальчик обнаружил, что некоторые страницы вырваны, некоторые надорваны. Ноздри Рика раздулись, он шумно задышал и схватил следующий учебник, потом еще один и еще, пересмотрел тетради, потом писчие принадлежности и сжал кулаки. Все книги испохабить не успели, но в тетрадях напакостили. Трех своих ручек и всех карандашей Рик не досчитался вовсе.
– Рене, – угрожающе тихо произнес мальчик.
– Ты чего? – Ник встал рядом с ним.
– Видел? – спросил Саттор, Ник опустил взгляд. Видел, понял Рик. Видел и не помешал, не сказал, не позвал.
Нагадить могли, только пока Рик отходил для разговора с капралом.
– Это Форд и Чернов, – не глядя на Саттора, сказал Кузнецов.
– Кто еще видел? – Рик обернулся к кадетам.
Кто-то смотрел прямо в глаза, кто-то отвернулся, но рук никто не поднял. Не могли не видеть, но не полезли. Испугались, поверили, что Рене всем отомстит. Неожиданно до Саттора дошло, что ни Люка, ни его своры в спальне нет, как нет Егора Брато. Тихо зарычав, Рик сорвался с места. Таким злым он себя не чувствовал еще никогда! Даже если бы отец вдруг решил встать на его пути, наверное, мальчик бы его просто оббежал. Злоба, клокотавшая в его крови, требовала немедленного выхода. И успокоиться могла помочь только…
– Убью! – закричал Рик, врываясь в уборную. Да! Он хотел драки, как никогда прежде.
И вид Егора Брато, которого завалили на пол и били всем скопом, окончательно взбесил сына полковника Саттора. Уже не думая о том, что делает, Рик вцепился в волосы Рене, с силой оттолкнул его, и папенькин сынок отлетел к стене, ударился лицом и заголосил, размазывая по лицу кровь из разбитого носа и сопли. Так с ним, с сыном мэра, еще никто не обращался.
Рику на вопли Люка была плевать. Отец кое-чему научил его за год их путешествий, и теперь эта наука пришлась как раз в пору. Коммандер, зная, что у мальчишки хороший удар и отличные физические данные, к которым прибавились и навыки самообороны и нападения, просил сына не драться, понимая, что тот может навредить более слабым и менее опытным кадетам. Рик честно держал слово, данное папе, но терпение его лопнуло.
