Яростно роясь внутри себя, Тим собирал остатки воли. Он прощупал сознание так, как сканировал бы ауру. И в правую руку, все еще держащую топор, Тим слил без разбору всю свою неприязнь к Проекту, высшей школе, некачественной водке, КПСС, наркотикам, КГБ, отцу, Ленину, Сталину, Гитлеру, «черным экстрасенсам», большевикам, сатанистам, фашистам и конкретно к господину Хананову, неосмотрительно выбравшему себе прозвище Черт.
И ему сразу же стало легче дышать. А рука перехватила топор плотнее.
– Ты наберешь и обучишь столько операторов, сколько тебе понадобится, – говорил Черт. – Те, которых ты сегодня забраковал, это шлак, отработанный материал. Они быстро износились, потому что в них не было истинной веры и глубокого чувства. Их приходилось заставлять. А ты позовешь тех, которые будут работать не за страх, а за совесть. И…
– Так меня зовут Стальное Сердце? – вдруг спросил Тим, поднимая голову и заглядывая Хананову прямо в глаза.
– Нет, – помотал головой Черт. – Это имя исчерпало себя, оно тебе больше не нужно. Ты уже осознал, кто ты есть на самом деле. И если ты не против, я позволю себе последнюю вольность в отношении тебя. Все-таки я в каком-то смысле твой крестный отец.
– Ну-ну, – усмехнулся Тим.
– Я нареку тебя… Бог, – с чувством произнес Черт.
– Спасибо! – не менее прочувствованно ответил Тим.
Черт расплылся в довольной улыбке.
И точь-в-точь в эту улыбку, круша белоснежные зубы, которые с хрустом провалились внутрь рта, Тим ударил снизу обухом топора.
Хрррясь!!!
От удара Хананов распластался по спинке кресла и захлебнулся криком, схватившись руками за разбитое лицо.
– Все-таки прежнее имя мне больше подходит! – заметил Тим, с удовлетворением разглядывая Хананова и занося топор над головой.
Прежде чем его череп развалился надвое, Черт успел что-то промычать. Но Бог его уже не слушал. Сладострастно ухнув, он врезал Черту лезвием между глаз и едва успел отскочить в сторону.
На этот раз Тима от омерзения согнуло пополам, и волна желчи смешалась на полу с кровью и ошметками гениального ханановского мозга.
А в ноги Тиму ударила теплая оранжевая волна. Замкнутое на покрывавшую пол сетку, поле Хананова лишь частично ушло вверх. Умирая, Черт вернул-таки Тиму украденную энергию, да еще и прибавил от себя.
Отдышавшись, Тим утерся рукавом, выпрямился, огляделся и вдруг обнаружил, что может слегка «принюхаться». Он тут же подпитал следящий контур, и тот несколько раз вяло «щелкнул». Это была реакция на раненых в коридоре. Главные силы противника все еще были в пути. «Допустим, две-три минуты у меня есть, – подумал Тим. – И похоже, я здесь найду все, что нужно, чтобы дать копоти до самых небес. Так и сделаем».
На душе было светло и легко. На полу конвульсивно дрыгало ногами то, что осталось от Черта. Расслабленной походкой Тим вышел в коридор.
Сначала он увидел зверски расчлененное обнаженное тело. Вокруг в луже крови плавали клочья черного меха. «Это вервольф опять стал человеком», – равнодушно подумал Тим, соображая, куда бы поставить ногу.
Дальше люди валялись кучей. Двое слабо шевелились, и их Тим деловито шмякнул обухом по головам. Пробрался через завал к телу Васнецова, который сумел-таки перед смертью выползти в коридор. Нашел у него на поясе кожаный чехольчик с американской бензиновой зажигалкой. Откинул крышечку и повернул колесико. Зажигалка исправно вспыхнула. Тим удовлетворенно хмыкнул и закрыл ее.
В соседней комнате он пнул ногой железные бочки. Две из них, из-под краски, оказались совсем пустыми. А в третьей почти доверху было что-то налито. Топором Тим поддел крышку, сунул в бочку нос и рассмеялся. Это было именно то, на что он надеялся. Растворитель.
Тим бросил топор, навалился на бочку, опрокинул ее и выскочил из комнаты, прикрыв за собой дверь. Быстро обежав кабинеты, нашел в одном из них мертвого оператора подходящей комплекции. Содрал с него джинсовый костюм, почти такой же, как у себя, только не дорогой и не новый. Быстро переоделся, оставил только любимую рубашку. Выскочил в коридор и швырнул поверх трупов свою изгвазданную до неузнаваемости одежду. Чуть-чуть приоткрыл дверь на «свалку», высек огонь, бросил зажигалку внутрь комнаты и пулей метнулся к выходу.
Как взрывается растворитель, Тим знал по армейскому опыту. Пока растворителя мало, он не хочет гореть, но как только концентрация паров станет достаточно насыщенной в малом объеме… Когда-то один из подчиненных Тима пытался растопить уайт-спиритом печку-»буржуйку». Первые две кружки, вылитые в печку, гореть и не думали. А с третьей попытки солдат катапультировался на улицу с оконной рамой на шее.
На этот раз адское зелье тоже не подвело. От взрыва содрогнулся весь дом. Тим пропахал несколько метров носом, вскочил и едва успел нырнуть в прихожую, как огненный факел ударил в торец коридора. Тиму слегка обожгло спину, но одежда не загорелась. Поджигатель захлопнул за собой дверь подвала и, отряхиваясь, побежал по лестнице вверх.
Следящий контур зазвенел как струна. На подходе к дому была штурмовая группа КГБ во главе с полковником Леоновым.
У Тима хватило выдержки степенным шагом пересечь двор, сделать крюк через соседнюю улицу, вернуться с другой стороны и затеряться в толпе зевак. На него никто не обратил внимания. Все таращились на дом.
А дом пылал. Подвал был охвачен пламенем по всей длине здания, и прямо на глазах Тима вспыхнул первый этаж. Тим поморщился. Он не предполагал, что в доме могут быть деревянные перекрытия. Несколько десятков бывших зомби, отрезанные от земли, носились по квартирам и страшно кричали. Толпа на улице вторила им.
Но только один человек, Тим Костенко, слышал другой крик. Тим даже зажал уши, но это не помогло. Прямо в его голове молили о помощи несчастные, вырвавшиеся из-под власти Проекта и вдруг обнаружившие, что они не знают, что с ними происходит, а вокруг все горит. Эти существа только что словно родились заново. И лишь для того, чтобы сгореть заживо, как рабы на погребальном костре. Бывшие рабы Черта обречены были уйти из жизни вместе с ним.
Штурмовая группа, рассредоточившись вокруг дома, вместе со всеми ошарашенно глазела на пожар. Полковник Леонов что-то кричал в портативную рацию. А над его затылком совершала в воздухе сложные эволюции свеженькая черная метка… Бодрая и жизнерадостная. Тим почувствовал усталость. Он измучился физически, и у него не осталось сил поддерживать активным свое пси. Отступив назад, Тим скрылся в арке и дворами пошел к метро. По пути он безучастно наблюдал, как бледнеет и сжимается следящий контур. Потом – угасает на внутреннем экране радужная картинка мира. И наконец пси-видение совсем оставило его. Оставило слепым, одиноким, беззащитным.
Но это Тима уже не касалось. Ему было все равно.
* * *
«Я устал».
Глядя под ноги и едва отрывая их от земли, Тим шел дворами к Ольге, надеясь, что по пути все-таки не упадет. Может быть, наступила постстрессовая реакция. А может, он наконец-то освободился от того единственного, что еще привязывало его к жизни.
