Тим кивнул и принялся было размышлять. Но тут Лебедев понес такое, что Тим подскочил в кресле и весь обратился в слух.
«Саму аппаратуру я не видел. Но я недаром три года был вхож в систему КГБ. При мне обсуждались многие вопросы, и я многое впоследствии испытал на себе, когда решил порвать с этой страшной организацией. А они давали мне большие возможности, очень большие…
Иногда они раскрывали мою психику до такого состояния… Не знаю, как объяснить (Тим заскрипел зубами)… Я был сверхчеловеком. Гением. Пробуждались, как я понимаю, какие-то «спящие» участки мозга. Эйфория. Разве что не летал. Я этого не понимаю, мне трудно об этом говорить, но я слышал, что ведется постоянное «отслеживание» одаренных людей, чуть ли не с детства. И кому-то его талант, что называется, «глушат». А некоторым – своим – состояние «сверхчеловека» дают извне…»
Тим с размаху ударил ладонью по клавишам. Магнитофон замолк. И в наступившей тишине Тим услышал, что в комнате громко, отчетливо бьется сердце. Его сердце.
* * *
Он ласкал ее губами, а она кончиками пальцев гладила свои напрягшиеся соски, и их тела содрогались в едином ритме. Несмотря на всю свою раскованность, они долго и осторожно шли к самым тонким удовольствиям, стараясь не смутить, не сделать больно, не шокировать. Но теперь они уже знали друг друга до мелочей и могли при желании за считаные минуты достичь того, что в книгах называли «поистине неземным блаженством». Походя Тим раскрыл небольшую тайну – раньше он всегда удивлялся, почему авторы, даже самые раскованные, описывая сексуальные переживания героев, пользуются туманными и расплывчатыми формулировками. Все оказалось просто – если ты сам никогда не испытывал настоящей радости в постели, у тебя не найдется подходящих слов. А если испытывал – тем более никаких слов не хватит…
Сначала Тим ничего не услышал. Он наслаждался Ольгой, он пил сочащийся из нее сок, и голова его кружилась от неведомой ранее возможности совершенно ни о чем не думать. Его разум был весь поглощен ощущениями, чувственным восприятием происходящего. Кристальная ясность сознания и посреди – восторженная, абсолютная пустота.
Видимо, этой-то пустоты голос и ждал.
– Так он, оказывается, п…лиз! – радостно заявил голос.
– Может, он еще и х…сос? – предположил другой. Женский.
Язык Тима остановил свой бег, а руки, нежно оглаживавшие бедра любимой, задрожали.
Ольга качалась на мягких волнах. Каждая следующая подбрасывала ее все выше и выше, в самое небо, и это было неописуемо. Она пыталась немножко придерживать взлеты, чтобы продлить удовольствие, почувствовать его глубже и ярче, но сил терпеть не было, и очередная волна грозила захлестнуть ее с головой. Тело девушки изогнулось, и в сладком мурлыкающем стоне зазвенел приближающийся крик, но… Волна ослабла и плавно опустила ее на землю. Окажись с ней другой мужчина, она бы обиделась. Но с другим мужчиной ничего подобного не было и не могло быть. Оказывается, когда приходит любовь, ты уже не можешь быть эгоистом в сексе. «Какая интересная мысль. Да, я уже могу о чем-то думать. Жалко, что не вышло… Но не каждый же раз должно быть так хорошо, верно, подруга?» Тяжело дыша, она попыталась открыть глаза. Уффф…
Тим, скручиваясь в комок, медленно боком сползал на пол. Когда его тело глухо ударилось о ковер, Ольга от неожиданности вскрикнула и села на кровати. И прижала руки к лицу. Потому что ее мужчина лежал на полу, скрючившись в позе эмбриона, и не шевелился.
Она била его по щекам, целовала, обнимала, прижимала к груди его безвольно мотающуюся голову. Потом догадалась принести воды и побрызгать ему в лицо. Тогда он открыл глаза, и от его взгляда Ольга задохнулась. Огромные, с невероятно расширенными зрачками, глаза Тима были совершенно пусты. Она снова прижала его голову к груди, чтобы только не видеть этих глаз, и, борясь с желанием закричать во весь голос, принялась раскачиваться из стороны в сторону, что-то монотонно напевая, убаюкивая его, потому что ничего лучше придумать не могла.
И через несколько минут сквозь ватную тишину услышала его шепот:
– Я люблю тебя…
В постели Тим был очень легкий – во время любви, даже когда он давил ее всем своим весом, она этого просто не чувствовала. Но на самом деле он весил не так уж мало, и затащить его обратно на кровать оказалось совсем не просто. На полпути Тим вдруг уперся и сказал: «Нет, не надо». Она отпустила его, и он, согнувшись в три погибели, держась за стену, пополз из спальни.
– Ты в ванную хочешь? – спросила она, подхватывая его. – Пойдем, милый, держись за меня.
Тим что-то утвердительно хмыкнул. Он на глазах распрямлялся и через порог ванной шагнул уже довольно уверенно. Пошарив рукой, открыл кран и стал плескать в лицо холодную воду. Ольга бросила на себя короткий взгляд в зеркало и тут же отвернулась.
Тим сделал из-под крана несколько жадных глотков, выпрямился, мазнул по лицу полотенцем и обернулся к девушке. Глаза у него были уже совсем нормальные, только левое веко нервно дергалось.
– Шок, – сказал он хрипло. – Ты чудо, спасибо тебе. Я тебя люблю.
И тогда Ольга бросилась ему на грудь и с наслаждением разрыдалась так, что уже Тиму пришлось ее убаюкивать.
– Ты мне когда-нибудь потом расскажешь? – осторожно спросила она через полчаса, когда они сидели на кухне.
– Нет, – отрезал Тим и в который раз жадно присосался к стакану с мартини. До этого он залпом проглотил несколько рюмок водки, а потом уже со словами «Ну и пусть голова болит» принялся смешивать коктейли.
Тим поставил опустевший стакан на стол, отдышался и сказал:
– Ну, может быть, много лет спустя.
Глаза у него слегка остекленели, но это Ольге было знакомо. Тим много пил в последнее время. Сказать ему напрямую, что такое безостановочное пьянство ее пугает, Ольга не решалась. Было в этом человеке нечто, что отбивало всякую охоту на него давить. Он был мягок и ласков, дружелюбен и спокоен, но под этой внешней оболочкой Ольга уже не раз нащупывала в разговорах и делах несгибаемый стержень. Тим был доверчив к людям, но не позволял им собой управлять. Это она уже поняла.
– А ты веришь в то, что у нас много лет впереди? – вдруг спросил Тим, хитро прищурившись.
– Не знаю, – честно ответила она, слегка опуская глаза.
– А хочется?
Ольга молча кивнула.
– Значит, будет, – сказал Тим. – Все будет хорошо, я тебе обещаю.
– Ты же не знаешь… – вырвалось у нее. Если бы она успела, то зажала бы себе рот. Но это вырвалось.
– Ну почему же? Знаю. Хочу, чтобы ты поняла: в этой жизни все всегда бывает так, как я хочу. Всегда все будет по-моему. Пусть не сразу, постепенно, но все получится. А когда получается по-моему, это значит – лучшим образом для нас обоих. Потому что во всех моих планах на будущее есть место для тебя. И только для тебя. Я действительно тебя люблю. И я постараюсь, – на этом слове он сделал ударение, – чтобы все было так, как нужно нам.
