— Хорошо, хорошо… Еще разок, и…
Потом все поплыло у него перед глазами. Джереми даже не мог объяснить, как это случилось. Впоследствии он вспоминал лишь фрагменты и обрывки, иногда из-за этого его мучила совесть. Последнее отчетливое воспоминание о Лекси — то, как она лежит, подняв ноги, дыхание прерывистое, лицо блестит от пота, а врач велит тужиться изо всех сил — еще разок. Джереми показалось, что Лекси улыбается.
А потом? Он перевел взгляд на ее ноги — туда, где быстро орудовал врач. Хотя Джереми считал себя вполне просвещенным, его вдруг поразило то, что это первый — и, возможно, единственный — случай, когда он наблюдает за рождением ребенка. Комната как будто уменьшилась. Джереми лишь смутно сознавал, что Дорис где-то здесь. Он слышат стоны Лекси и наблюдал за тем, как на свет появляется Клэр.
Сначала головка, затем, одним движением, выскользнули плечики, потом, почти сразу же, тельце. В одно мгновение Джереми стал отцом и в изумлении смотрел на появление новой жизни.
Покрытая околоплодной жидкостью, с еще не перерезанной пуповиной, Клэр представляла собой скользкий серо-красный комок и, кажется, никак не могла вздохнуть. Доктор Райан положила девочку на стол, сунула ей в рот трубочку и очистила дыхательные пути. Только тогда Клэр начала плакать. Доктор Райан принялась ее осматривать. Джереми не знал, в порядке ли ребенок. Мир по-прежнему давил на него. Откуда-то издалека донесся вздох Лекси.
— Амниотическая перетяжка не примкнула, — сказала доктор Райан. — Все пальцы на месте. Прелестная малышка. Хороший цвет кожи, и дышит ровно. Просто великолепно.
Клэр продолжала реветь, и Джереми наконец обернулся к жене. Все произошло так быстро, что он до сих пор с трудом вникал в происходящее.
— Ты слышала? — спросил он.
И лишь тогда, глядя на нее, он услышал длинный мерный писк аппарата. Глаза Лекси были закрыты, голова лежала на подушке, словно она спала.
Джереми подумал: как странно, что же она не осматривается в поисках ребенка? Затем врач вскочил — так быстро, что стул откатился к противоположной стене. Медсестра крикнула что-то насчет кода, врач приказал другой сестре немедленно вывести Джереми и Дорис.
У Джереми внезапно замерло сердце.
— Что случилось? — спросил он.
Сестра схватила его за руку и потащила, прочь.
— В чем дело? Что с ней такое? Подождите…
— Пожалуйста! — крикнула сестра. — Вам придется выйти!
Его глаза расширились от ужаса. Он не мог оставить Лекси. И Дорис не могла. Точно издалека Джереми слышал, как медсестра зовет санитаров. Доктор склонился над Лекси, он давил ей на грудь…
Паника. Они все паниковали.
— Не-е-ет! — завопил Джереми и попытался высвободиться.
— Уберите его отсюда! — рявкнул врач.
Джереми почувствовал, как кто-то еще схватил его за руку. Через секунду он оказался в коридоре.
Этого не должно было случиться. В чем дело? Почему Лекси не двигается? Господи, пусть все будет в порядке. Просыпайся, Лекси. Господи, пожалуйста. Просыпайся.
— В чем дело? — снова крикнул он. Различные голоса приказывали ему успокоиться. Углом глаза Джереми увидел, как двое санитаров торопятся с носилками. Они вбежали в палату.
Джереми держали, приперев к стене. Он прерывисто дышал и чувствовал, что тело сделалось негнущимся и холодным, как сталь. Он слышал, как всхлипывает Дорис, но едва ли понимал, что это за звуки. Его окружали суетящиеся люди, и в то же время он был один. Вот что такое настоящий ужас. Через минуту Лекси вынесли из палаты. У изголовья шел врач, который делал непрямой массаж сердца. Лицо жены было закрыто маской.
Время остановилось. Когда Лекси исчезла за дверьми в конце коридора, Джереми обмяк. Он ощутил внезапную слабость и едва удержался на ногах. У него кружилась голова.
— Что случилось? — спросил он. — Куда ее унесли? Почему она не двигается?
Ни санитары, ни медсестра не смотрели на него.
Джереми и Дорис отвели в отдельную комнату. Не в приемную, не в палату — куда-то еще. Вдоль стен стояли синие виниловые стулья с мягкими сиденьями, на полу лежал ковер. Стол был завален журналами — разноцветная груда, залитая холодным флуоресцентным светом. На дальней стене висело деревянное распятие. Пустая комната, и никого, кроме них двоих.
Дорис сидела бледная и дрожащая, глядя в никуда. Джереми опустился рядом, затем встал, покружил по комнате, потом снова сел. Он спросил, что случилось, но Дорис знала ровно столько же. Она закрыла лицо руками и начала плакать.
Джереми едва дышал. Думать он не мог. Он попытался вспомнить, что произошло, сложить все воедино, но был не в силах сосредоточиться.
Секунды, минуты, часы… Он не знал, сколько времени прошло, не знал, что происходит, не знал, поправится ли Лекси, не знал, что делать. Ему хотелось выбежать в коридор в поисках ответа. Джереми нужно было увидеть жену. Дорис, сидевшая рядом с ним, продолжала плакать и заламывать руки в безмолвной молитве.
Джереми на всю жизнь запомнил комнату, где они ждали, но, невзирая на все усилия, он не мог припомнить лица того человека, который наконец пришел за ними. Даже доктор Соммерс теперь выглядел иначе, чем во время их предыдущих встреч или в ту минуту, когда он впервые появился в родильном отделении. Все, что Джереми помнил, — ледяной ужас, который он испытал, увидев врача. Он встал, Дорис тоже. Хотя Джереми ждал ответа, ему вдруг расхотелось слушать. Дорис взяла его за руку, как будто надеясь, что он достаточно сильный, чтобы поддержать их обоих.
— Как Лекси? — спросил Джереми. Врач казался измученным.
— Мне очень жаль, но у вашей жены случилась так называемая эмболия околоплодными водами…
Джереми вновь ощутил головокружение. Пытаясь прийти в себя, он принялся рассматривать брызги крови, усеявшие халат врача во время родов. Слова доносились до него как будто издалека.
— Вряд ли это как-то связано с амниотической перетяжкой… это совершенно разные вещи… Околоплодные воды каким-то образом проникли в один из сосудов матки. Мы никоим образом не могли предвидеть… Мы ничего не могли сделать…
Стены сомкнулись вокруг него. Дорис обмякла, голос у нее срывался:
— О Боже… нет… нет…
Джереми с трудом вздохнул. Он молча слушал врача.
— Это очень редкий случай. Околоплодные воды попали в артерию и достигли сердца… Мне очень жаль, но она не выжила. С девочкой все в порядке…
Дорис пошатнулась, но Джереми успел ее поддержать. Он сам не знал как. Все потеряло смысл. Лекси не могла умереть. С ней все в порядке. Она здорова. Несколько минут назадони разговаривали. Она родила. Тужилась изо всех сил. Такого не могло быть. Но это случилось.
Врач, судя по всему, сам был в шоке, когда продолжал объяснять. Джереми смотрел на него сквозь слезы, страдая от тошноты и головокружения.
