— Спокойной ночи, — сказал он. — Я люблю тебя.
— И я тебя люблю, — ласково ответила Лекси и села за руль.
Джереми наблюдал за тем, как она дает задний ход, а потом выруливает с подъездной дорожки. Свет фар померк, машина скрылась из глаз. Через пару минут он уже сидел перед компьютером, откинувшись на спинку стула и задрав ноги на стол.
Сегодня многое получило объяснение, причем безукоризненное. О подозрениях насчет Родни можно было забыть (а ведь он действительно мучился), но загадка писем осталась.
Если Лекси сказала правду, Дорис их не писала. Но если не она, то кто?
На столе лежала тетрадь. Джереми поймал себя на том, что смотрит на нее. Сколько раз он спорил сам с собой: читать ее в поисках вдохновения или нет? По каким-то причинам Джереми медлил, но теперь повторил про себя последнее письмо.
Она сказала тебе правду? Прочитай тетрадь Дорис. Там ты найдешь ответ.
Какую правду? Какой ответ?
Джереми не знал. Сомневался, что хочет его найти.
И все-таки потянулся за тетрадью.
Глава 10
Джереми изучал тетрадь почти целую неделю.
Дорис педантично вела записи. В тетради оказалось двести тридцать два имени, еще двадцать восемь женщин были обозначены инициалами, хотя и без указания причины. Отцы почти всегда были названы. Чаще всего Дорис указывала дату визита, примерный срок беременности и пол будущего ребенка. Матери расписывались под предсказанием. В трех случаях женщины, о которых шла речь, даже не знали, что они беременны.
Под каждым предсказанием Дорис оставляла немного места, куда она позднее, после родов, вписывала имя и пол ребенка, иногда даже ручкой другого цвета. Иногда она узнавала об этом из объявления в газете. Как утверждала Лекси, Дорис ни разу не ошиблась. По крайней мере когда ей было что сказать. Тринадцать раз Дорис не смогла определить пол ребенка (об этом факте умолчали обе). По дальнейшим записям Джереми сделал вывод, что у матерей случились выкидыши.
Записи наползали друг на друга.
19 февраля 1995 г. Эшли Беннет, 23, 12 недель.
Отец Том Харкер. Мальчик.
Тоби Рой Беннет, родился 31 августа 1995 г.
12 июля 1995 г. Терри Миллер, 27, 9 недель. Тошнит по утрам. Второй ребенок. Девочка.
Софи Мэй Миллер. Родилась 11 февраля 1996 г.
Джереми продолжал читать, пытаясь обнаружить что-нибудь необычное. Он раз десять просмотрел тетрадь запись за записью. К середине недели Джереми почувствовал странное беспокойство, как будто что-то пропустил. Он начал читать по новой, на сей раз с конца.
В пятницу утром он наконец нашел разгадку. Через полчаса ему предстояло заехать за Лекси и вместе отправиться в новый дом. Он еще не собрал вещи для поездки в Нью-Йорк. Но теперь все, на что Джереми был способен, — это смотреть на запись, сделанную дрожащим почерком Дорис.
28 сент. 1996. Л.М.Д. Возраст 28, 7 недель. Тревор Ньюленд, вероятный отец. Обнаружилось случайно.
Упоминания о ребенке не последовало; предполагалось, что у матери произошел выкидыш.
Джереми стиснул тетрадь; у него внезапно перехватило дыхание. До сих пор он не мог разгадать это имя. Теперь узнал инициалы.
Л.М.Д. Лекси Марин Дарнелл.
Беременная от другого. Еще одна ложь.
Ложь…
Мысли понеслись бешеным потоком. Лекси солгала насчет ребенка, точно так же как солгала насчет Родни. Солгала о том, куда отправилась после своего визита к Дорис… а до того она солгала, что знает правду про загадочные огни на кладбище.
Ложь и тайна.
Такова ее жизнь.
Джереми мрачно поджал губы. Кто такая Лекси? Почему она так поступает с ним? Почему она ему не призналась? Он бы понял…
Джереми не знал, сердиться или обижаться. Или же и то и другое. Требовалось время, чтобы хорошенько подумать, но времени не было. Вскоре они с Лекси получат дом в свое распоряжение; через неделю свадьба. Элвин был прав. Джереми не знал эту женщину. Он внезапно понял, что никогда не доверял ей полностью. Да, Лекси объяснила свои обманы — каждый, если брать по отдельности, имел свое объяснение. Но неужели это станет обычным явлением? Неужели ему придется существовать в атмосфере лжи? Сможет ли он так жить?
И кто послал эти письма? Все дороги ведут к ним, не так ли? Знакомый Джереми, пытавшийся проследить маршрут загадочных посланий, позвонил на неделе и сказал, что письма скорее всего отправили не из Бун-Крика и что вскоре он надеется найти ответ. Следовательно… что?
Джереми не знал, а выяснять было некогда. Встреча по поводу дома должна была состояться через двадцать минут. Отложить? Но сможет ли Джереми это сделать, даже если захочет? Слишком о многом нужно подумать. Слишком многое сделать.
Двигаясь автоматически, он сел в машину и через десять минут в растрепанных чувствах остановился у дома Лекси. Через окно было видно, как она ходит по комнате. Лекси вышла на крыльцо.
Джереми машинально отметил, что она принарядилась — надела коричневые брюки, жакет в тон и светло-голубую блузку. Лекси улыбнулась, помахала ему и сбежала с крыльца. На мгновение Джереми забыл, что она беременна.
Беременна…
Мысль об этом вновь пробудила в нем гнев, но Лекси, кажется, ничего не заметила, когда садилась в машину.
— Привет, как дела? А я уж думала, что мы опоздаем.
Джереми не ответил. Он не в силах был смотреть на нее.
Он решал, обвинить ли ее сейчас или подождать, пока все не раскроется окончательно.
Лекси положила руку ему на плечо.
— С тобой все в порядке? Ты какой-то рассеянный…
Мужчина сжал руль, стараясь не терять самообладания.
— Просто задумался.
Лекси пристально смотрела на него. — Не хочешь поговорить?
— Нет.
Она продолжала смотреть и, видимо, сомневалась, беспокоиться или нет. Потом села, пристегнулась.
— Разве это не замечательно? — спросила Лекси, пытаясь одновременно сменить тему и поднять ему настроение. — Наш собственный дом. Нужно будет отметить. Например, вместе пообедать перед тем, как ты поедешь в аэропорт. Учти, мы с тобой не увидимся пару дней.
Джереми выехал на дорогу.
— Как хочешь.
— Не вижу особого энтузиазма.
Он сделал вид, что всецело поглощен дорогой.
— Я сказал, что не против.
Лекси покачала головой и отвернулась к окну.
— Спасибо, — буркнула она.
— Что? Теперь ты сердишься?
— Просто не понимаю, почему у тебя такое скверное настроение. Сегодня замечательный день. Мы купили дом, тебе предстоит мальчишник. Ты должен радоваться, а не вести себя так, будто мы едем на похороны!
