— Не имею ничего против романтических звуков.
Она нахмурилась:
— Ты так легкомысленно к этому относишься…
— Не забывай, что последние пятнадцать лет я прожил в городской квартире и привык беспокоиться о других проблемах. Например, о том, работает ли лифт.
— Насколько я помню, в твоем доме он не работал.
— Отсюда можно сделать вывод, что я неприхотлив.
Лекси улыбнулась:
— Что ж, на этой неделе все равно ничего не получится. В библиотеке наверняка скопилась уйма работы. Уйдет немало времени, чтобы со всем разобраться. Но может быть, на выходных…
— Отличная идея.
— А чем ты займешься, пока я буду работать?
— Вероятно, буду обрывать лепестки цветов и скучать по тебе.
— Я серьезно.
— Ну, попытаюсь освоиться и составить нечто вроде расписания. Установлю компьютер и принтер, выясню, есть ли тут скоростной доступ в Интернет. Хочу написать несколько статей вперед — таким образом, освободится время, если вдруг подвернется интересный сюжет. И потом, редактор спит спокойно.
Лекси задумалась и притихла.
— Сомневаюсь, что в «Гринлиф коттеджес» у тебя будет выход в Интернет. Здесь даже нет кабеля.
— А при чем тут это? Я, кажется, недавно провел Интернет прямо сюда.
— Тогда можешь пользоваться библиотекой. А жить в «Гринлиф коттеджес».
— В «Гринлиф коттеджес»?
Лекси выскользнула из-под его руки.
— А где же еще?
— Я думал остаться здесь.
— Со мной?
— Конечно, с тобой. — Джереми удивился.
— Но мы еще не женаты.
— И что?
— Конечно, это старомодно, но в наших краях мужчина и женщина не живут в одном доме, если они не женаты. В городе косо на это посмотрят. Они решат, что мы спим вместе.
Джереми уставился на нее, не пытаясь скрыть изумление.
— Но мы действительно спим вместе! Ты забыла, что беременна?
Лекси улыбнулась:
— Поверь, я-то не вижу никаких преград. И если бы это зависело только от меня, ты бы остался. Конечно, в конце концов все узнают, что я беременна. Здесь все прекрасно понимают, что люди порой ошибаются, и готовы эти ошибки простить, но все-таки жить вместе нам не следует. За глаза соседи будут сплетничать. В городе очень не скоро забудут, что мы «жили во грехе». В течение многих лет именно так о нас и будут говорить. — Она покачала головой и взяла Джереми за руку. — Конечно, я прошу многого, но сделай это ради меня.
Откинувшись на спинку, Джереми вспоминал «Гринлиф коттеджес» — полуразвалившаяся кучка лачуг на болоте, куда можно добраться лишь в резиновых сапогах; жуткий безмолвный Джед; чучела животных в каждом номере. О Боже!..
— Хорошо, — сказал он. — Но… «Гринлиф коттеджес»?
— А где же еще? То есть, если хочешь, у Дорис за домом есть сарай — кажется, даже с душем, — но там не так удобно, как в «Гринлиф коттеджес».
Джереми сглотнул и признался:
— Джед меня пугает.
— Знаю, — отозвалась Лекси. — Когда я бронировала номер, он мне так и сказал, но потом пообещал, что будет обходиться с тобой помягче, ведь теперь ты местный. Хорошая новость: поскольку ты поживешь там какое-то время, получишь скидку.
— Повезло, — выдавил Джереми.
Она провела пальцем по его лбу.
— Я тебе это компенсирую. Если будешь осторожен, то сможешь навещать меня когда вздумается. И я даже приготовлю тебе ужин.
— Быть осторожным?
Лекси кивнула.
— Ну, не оставлять машину перед дверью или уезжать на рассвете, чтобы никто не заметил.
— Почему я внезапно почувствовал себя шестнадцатилетним подростком, который бегает к подружке тайком от родителей?
— Потому что именно это нас и ожидает. С той лишь разницей, что наши соседи далеко не такие понимающие, как родители. Они гораздо хуже.
— Тогда почему мы здесь поселились?
— Потому что ты меня любишь.
Глава 4
В течение следующего месяца Джереми начал привыкать к жизни в Бун-Крике. В Нью-Йорке первые признаки весны появляются в апреле, но здесь это произошло в самом начале марта. На деревьях набухли почки, холодные утра постепенно сменились прохладными; днем, если не шел дождь, стояла такая теплынь, что можно было ходить в одной рубашке. Лужайки, побуревшие за зиму и сплошь покрытые поникшей травой, начали зеленеть и сделались изумрудными — одновременно с тем, как расцвели азалии и кизил. В воздухе пахло цветами, хвоей и солью, лишь изредка на синем небе показывалось облачко. К концу марта сам город как будто стал ярче и живее, словно его зимний облик был всего лишь мрачным сном.
Вещи Джереми наконец прибыли и были сложены в сарае у Дорис. Живя в «Гринлиф коттеджес», он порой спрашивал себя, не было бы лучше перебраться туда же. Не то чтобы он не сумел привыкнуть к обществу своего единственного соседа. Джед не перекинулся с ним и парой слов, зато иногда они обменивались записками. Их было нелегко разобрать, и нередко они были чем-то запачканы — видимо, субстанцией, которую он использовал для набивания чучел, — так или иначе, они клеились прямо на дверь, и ни Джеда, ни Джереми не беспокоили остающиеся после этого пятна.
Джереми погрузился в своего рода рутину. Лекси не ошиблась — в «Гринлиф коттеджес» не было никакой возможности получить скоростной доступ в Интернет, но он на скорую руку настроил свой компьютер таким образом, чтобы получать почту и выходить в поисковые системы, хотя на загрузку одной страницы тратилось до пяти минут. С другой стороны, проблемы со скоростью связи давали ему повод большую часть времени проводить в библиотеке. Иногда они с Лекси виделись у нее в кабинете, порой вместе ходили на ленч, но, проведя с Джереми час-полтора, она обычно говорила: «Я бы охотно проболтала с тобой целый день, но у меня полно работы». Джереми смирялся и снова уходил в компьютерную комнату (можно сказать, он там прочно обосновался). Его агент, Нат, регулярно звонил, оставлял сообщения, интересовался, нет ли у Джереми каких-нибудь планов и набросков, поскольку «идея с телевидением еще не отпала». Как и большинство агентов, Нат был оптимистом. Джереми, как правило, отвечал, что Нат в любом случае узнает обо всем первым. Он еще не написал ни одной статьи, ни заметки с тех пор, как перебрался на Юг. Вокруг столько всего происходило, что сосредоточиться не было возможности.
Или по крайней мере так он себе внушал. То есть у него была пара идей, но толку выходило немного. Как только Джереми пытался взяться за дело, мозги у него будто превращались в кашу, а пальцы сводило артритом. Он записывал несколько фраз, перечитывал их в течение двадцати минут и наконец стирал. Целые дни Джереми проводил, перечитывая и стирая. Иногда он начинал подозревать, что компьютер взбунтовался против него, но затем вспоминал, что просто голова сейчас занята более важными делами.
