- Подожди буквально минуту, я сейчас…
И совсем другим тоном, кому-то:
- Но Станислав Витальевич, вы же понимаете…
- Но-мер!
Этот звучный голос уверенного в себе человека как-то сразу не понравился музыканту. Это еще кто? Это вообще – как?!
А голос продолжил, мягче, бархатистее, раскатистее:
- Ирина Ильинична, но вы можете! Ну, очень хочется, чтобы родная кафедра выиграла конкурс новогодней песни. Особенно у русаков, а?!
- Я подумаю.
Тяжелый вздох Ирины.
- Вы сможете, я уверен.
Летящий перестук каблучков по ступенькам. И ее голос, теперь обращенный к нему:
- Все. Уф. Ушла с работы.
Лева посмотрел на часы. Было почти семь. Это если с первой пары, то есть с девяти утра. Как-то перебор.
- Совещание было, - смеялась Ира, - представляешь, было б что-то полезное, а то. Конкурс новогодней песни. Ну что я им, снегурочка? Два часа из пустого в порожнее.
- Ира, - осторожно проговорил он, - прости.
- Ты был небрит и в мятой рубашке?
Ему послышалось – или в ее голосе промелькнули мечтательные нотки?
- Ты злишься.
- Ты знаешь, как ни странно, нет.
- Почему? – возмутился он, который целый день на себя злился так, что играть не мог!
Смех. Ласкающий слух. Который хотелось не то, что слушать. Осязать, прижимаясь губами и ловя его на лету.
- Ирааааа…
- Я никогда еще не пробиралась домой, словно загулявшая девчонка с дискотеки. Только у дверей сообразила, что все в курсе, что я дома не ночевала. И если включить мало-мальскую логику, то нетрудно догадаться, что я была с тобой. И то я как-то… чувствовала себя странненько.
- Как Саша?
- Сегодня бабушка подавила первый бунт. Практически подростковый. И бурный.
- Что случилось.
- У него бассейн по понедельникам. А дома – рояль. Вот бунтовать они изволили. Что плавать не пойдут, потому как оно им без необходимости. Да аргументирует как хорошо. Мне запись прислали. Я умилялась.
- И чем все завершилось?
- Ну, старая профессура – она такая. Бровь поднимет – понесешься. Хоть плавать, хоть еще что.
- Ты пришлешь мне?..
- Хорошо. И, кстати, у меня есть еще одна. Где Саша рояль увидел.
- Ты ее сделала.
- И даже готова поделиться, - улыбнулась она. И через паузу, которую он прочувствовал, поняв, что сказать она хотела совершенно другое:
- Ладно, буду такси вызывать и домой ехать.
- Ты не на машине?
- После вчерашних излишеств? Нет, зачем?
Ему показалось – или кто-то к ней подошел. И остановился рядом?
- Ира?
- Записи пришлю. И фотографии, - он услышал, как она улыбнулась. И сбросила звонок.
…
Она и сама не знала: злится она на него или нет. Но не за утро, честное слово! За утро – восхитительное, суперэротическое, головокружительное. За ночь – уже тем более. А вот за сам факт своего влезания в ее жизнь. Вот правда. Все смешалось в ее крови в такой умопомрачительный, такой ненормальный коктейль, что… становилось непонятным все. Она ведь совершенно не лукавила, когда говорила Льву о том, что его место – на сцене, а не в ее жизни. И… как все запуталось. Наверное, вот это и царапало. Ну, не планировала она впускать в свою жизнь Леву. Он… это как-то слишком.
Но – то ли к ее ужасу, то ли к ликованию – она не хотела от этого отказываться. А Левин демарш сегодня. Она приняла его. Поняла вдруг, что для одиночки и (положим руку на сердце) эгоиста, все произошедшее – перебор. От собаки до ребенка. От бабушки до рояля. И потом – ну, не может звезда входить в дом не как красно солнышко, а помятой и в разодранной рубахе. Предмет ее личной гордости, но все же.
Она, как и обещала, отправила фотографии. И видео, включая то самое, историческое, где Саша впервые увидел рояль. Улыбалась, предвкушая реакцию музыканта на другого музыканта, пусть даже и маленького.
И задумалась. Может быть, последовать совету бабушки – и отправить ему что-нибудь воодушевляющее, связанное с роялем и тяжелой небрежностью и прозрачностью в одежде. Она, конечно, не злилась на утренний демарш. Конечно. Но.
Рассмеялась.
Или хватит с него пока нежнейшей мести в виде «подслушанного» разговора с высоким университетским начальством? Выходка, конечно, просто подростковая. Глупая. Но до чего же приятная. А насчет фотосессии с роялем надо подумать. С другой стороны – не такая это и пакость. Может, она отблагодарить за прекраснейший инструмент хочет. Она же девочка – кто ее поймет. Она и сама себя во всем, что касается Левы не понимает.
Вот с чего она все время смотрит на телефон? Вот кто ей скажет?
Надо подготовиться к лекциям и практическим. Проверить работы студентов. Выгулять собаку. Пописать книгу – она вдруг пошла. И совершенно не та, которую она планировала после выхода «Счастья для квартета». Ей стала писаться вдруг веселая комедия положений из жизни родного универа. О сексуальном и неотразимом декане и молоденькой преподавательнице, что, терпеть друг друга не могли, попадали в комические ситуации и изо всех сил пытались не завести служебный роман. Понятно, совершенно безуспешно.
Читатели хохотали и были в восторге. Издатели уже прислали договор. Тут главное, чтобы книгу не заценила бабушка. Потому как вот эта «макулатура», на которую Ира тратит прорву времени – это не написанная еще докторская. А еще в планах было написать роман о фигуристке, которая выиграла все, что можно. И окончила карьеру. И не могла понять – а что дальше. Останавливало Иру то, что смешного в той истории было мало. Безнадежного, правда, тоже, но все же…
Не смотреть на телефон. Не ждать смски. Не думать о белой обезьяне. И о зеленоглазом льве заодно. Вот, правда, мог как-то и отреагировать на фотографии и видео!
Зараза! Не будет она отправлять ему фото с роялем. Или поднимется – раз уже все равно ворочается и не может заснуть – и наделает чего-нибудь изысканно-развратного прямо сейчас. Главное, чтобы Джесс от любопытства, чем же озабочена ее сумасшедшая хозяйка, не перебудила весь дом. И к ней с предложениями помощи и советами не присоединились Саша и бабушка. Тихонько рассмеялась. Приказала себе заснуть. Вот прямо сейчас. Немедленно.
Но перед глазами просто крутились воспоминания о вчерашней ночи. И, вспоминая о сбывшейся мечте, о том, что в реальности все может быть даже лучше, чем в самой-самой-самой эротической фантазии, она сладко заснула. Чтобы тотчас подскочить от голоса Левы. Ее любимый просто богический вокализ. Вот реально – ее просто сносило с его голоса. Но вот сейчас!!! И хорошо еще, что она звук практически убрала.
