Рон умолкает и откидывается на спину стула.
– Вы мне посланы Небом! – решительно заявляет Клер.
– Вы полагаете? – улыбается он.
– Я верю в ваше видение, Рон. Верю, что оно от Бога!
– Спасибо.
– Но вы использовали Его откровение на потеху Сатане! Не ради человечества! А ради Сатаны! Похоть – один из семи смертных грехов! – восклицает Клер.
– Мужчины всегда будут хотеть женщин, – тихо говорит Рон.
– Вам когда-нибудь приходило в голову сделать куклу для верующих? – неожиданно спрашивает Клер.
– Думаете, такая нужна?
– Я говорю о христианском компаньоне! Да, я начинаю прозревать! Спутница миссионера, вдовца, юноши, терзаемого плотскими соблазнами. Сестра во Христе, с которой можно еще и…
– Трахаться? – подсказывает Рон.
– К чему такие грубости?
– Клер, погодите! – вмешиваюсь я. – Вы вроде хотели понять, что происходит с душой после криоконсервации? А теперь намерены стать партнером Рона и заняться производством секс-роботов?
– Я иду туда, куда укажет Господь! – уверенно отвечает Клер. – И я верю, что Он привел меня к Рону Лорду!
– Позвольте мне кое-что сказать, и, надеюсь, вы не обидитесь, – говорит Рон, глядя на нее. – Моего первого секс-робота, любовь всей моей жизни, звали Клер. Представляете, я назвал ее Клер! Теперь она на заслуженном отдыхе. Но когда я смотрю на вас, мне кажется, что она вернулась ко мне, только в облике человека!
– Я всего лишь раздумываю, не посмотреть ли мне вашу финансовую отчетность, – осаживает его Клер. – Между прочим, у меня степень магистра по менеджменту.
– Конечно, конечно! И все же это знак свыше, разве нет? – не унимается Рон.
– Возможно, – кивает Клер. – А теперь скажите мне, как вы одеваете своих роботов?
Рон достает сотовый.
– Имейте в виду: эти модели для тех, кто ищет взрослых развлечений.
Перед глазами Клер мелькают кожа и кружева, деним и лайкра, стринги и кисточки.
– Думаю, понадобится простое платье, скромно собранные назад волосы, чистая кожа, никакой косметики и… – начинает она.
– Грудь, наверное, придется уменьшить? – уточняет Рон.
– Да уж, шестой размер выглядит чересчур, – сухо замечает Клер.
– Зарядим ограниченную серию, как с моей «Любительницей активного отдыха». Я ее делаю в партнерстве с «Caterpillar». Но прежде, чем вкладываться в производство, я должен понять, будет ли спрос.
– Спрос мы обеспечим. Я знаю, как работает бизнес. – В голосе Клер неожиданно слышится металл.
– Так работает поздний капитализм, – вставляю я.
– Рай, вы коммунист? – поворачивается ко мне Клер. – Я член республиканской партии. Сильная экономика работает для всех.
– Увы, не для всех, – мотаю головой я. – И я не коммунист.
– Да не слушайте вы этого транса! – говорит Рон. – Его настоящее имя Мэри.
– Мое «настоящее имя» не Мэри!
Клер хмурится.
– Не ожидала от вас, доктор Шелли, – ледяным тоном заявляет она. – Мы такие, какими сотворил нас Господь, и не следует сомневаться в Его мудрости.
– Если бы Господь не желал, чтобы мы сомневались в чем-либо, то не дал бы нам мозгов, – парирую я.
– Согласен с Райаном. В кои-то веки! Клер, без обид, – примирительно говорит Рон.
– Так-так. Здесь непочатый край работы. – Она качает головой. – Теперь я вижу: сам Господь Бог привел меня в «Alcor», чтобы состоялась наша сегодняшняя встреча. Я обрела новую миссию.
– Позвольте освежить ваш напиток, – учтиво предлагает ей Рон.
– Клер, а каково это – никогда не сомневаться? Пять минут назад вы терпеть не могли роботов, говорили, будто они часть злодейского плана Сатаны, желающего завладеть чистыми душами. И вдруг собрались стать партнером короля секс-роботов?
– Райан, поймите, – в глазах Клер появляется жалость (или презрение?) – каждый выбирает свой путь. Все зависит от дерзости ума и индивидуального характера. Лично я следую за откровениями и прислушиваюсь к интуиции. И если Господь мне велит поменять точку зрения, значит, надо поменять.
– Понятно, – киваю я. – Но признайтесь, неужели вы никогда не сомневаетесь? Не раздумываете? Неужели не плачете по ночам, тщетно пытаясь осознать что-то в себе или в окружающих?
– Нет. Я молюсь. И я стану молиться за вас, Мэри! В Библии нет трансгендеров!
– Библию писали очень давно. Поэтому там никто не летает на самолетах, не пьет бурбон и не ест тосты с сыром. И не выпрямляет волосы специальными утюжками.
– У вас очень красивые волосы, – замечает Рон, глядя на Клер.
– Все меняется, – невозмутимо отвечает Клер. – Я меняюсь. Вы меняетесь. Неизменен лишь Господь.
На сцену выходит музыкальная группа. Отличные аранжировки, прекрасные композиции. Клер вытащила Рона на танцпол, и они пытаются изобразить кадриль. Я направляюсь к туалету. Позади бара, прямо под звездным небом располагаются небольшие кабинки. Толкаю распашные двери, и звуки музыки стихают. У писсуара на нетвердых ногах покачивается немолодой поддатый толстяк. Мельком взглянув на него, я запираюсь в кабинке. Слышно, как звуки льющейся струи прекращаются. И тут начинаю писать я.
– Я, по-твоему, гомик, что ли?! – Толстяк с возмущением пинает дверцу моей кабинки.
Не дождавшись ответа, он вываливается на улицу. Распашные двери яростно раскачиваются туда-сюда. Я застегиваю молнию, выхожу из кабинки и направляюсь к раковине вымыть руки.
И тут в снова врывается толстяк.
– Ну и что такого драгоценного в твоем гребаном конце, что ты так его скрываешь от чужих глаз?! – орет он.
– Вы пьяны. Оставьте меня в покое, – спокойно говорю я.
Я пытаюсь выйти на улицу, но толстяк преграждает мне дорогу. Его глаза залиты алкоголем.
– Отливай, как мужик! Давай!!!
– Я больше не хочу. Вы позволите пройти?
– «Вы позволите пройти»… – передразнивает пьяный. – Мямлишь, как девчонка!
Он хватает меня за промежность и с ужасом восклицает:
– Какого хрена?!
– Пустите.
– Ты не туда зашла, крошка. – Губы толстяка разъезжаются в мерзкой ухмылке. – Ты кто? Чертова лесбиянка?
– Я трансгендер.
– Вот и полезай в кабинку. Тебе там самое место!
Я пытаюсь протиснуться к выходу, но его огромная ручища опускается мне на плечо. Потеряв равновесие, я падаю на пол. Толстяк сгребает меня в охапку. В голове мелькает мысль: сейчас изобьют или изнасилуют. Что хуже? Додумать до конца не успеваю. Он грубо вталкивает меня в кабинку и прижимает к дверце изнутри. С трудом расстегивает на своих штанах молнию и, вынув свой член, возит по нему рукой, пытаясь добиться эрекции.
