Возникает странное ощущение, что я в ловушке. Откуда оно?
– Обожаю твои большие руки, – нежно говорит Виктор, целуя мои пальцы. – Если бы я мог выбрать другое тело, то, наверное, превратился бы в крохотную копию себя и стоял бы у тебя на ладони, словно игрушка.
– Я могу быть Кинг-Конгом, а ты тогда станешь Фэй Рэй
[70].
– Обреченная любовь. Программа, которую нужно переписать.
– Любовь – это тебе не нолики и единицы! – возмущаюсь я.
– Именно нолики и единицы! Мы – единица. Окружающий мир – ноль, ничто. Я одинок. Ты ничто. Одна любовь. Бесконечность нулей.
– Пожалуй, мне больше нравится вариант с гориллой, – усмехаюсь я.
– Тогда поднеси меня к уху, и я шепну тебе: «Скорее! Пока нас не обнаружили, и тебя не убили!» – шутит он.
Я крепко обнимаю Виктора. Как бы он ни мечтал изменить себя, его тело – это то, что я знаю.
– Как тебе известно, я получил докторскую степень в Политехническом университете Виргинии. Единственная причина, по которой я отправился после Кембриджа именно туда, – моя мечта работать под началом гениального математика Ай Джей Гуда. Тебе приходилось слышать о нем?
– Нет.
– Джек Гуд был членом команды, трудившейся в Блетчли-парке во время Второй мировой. Коллега Алана Тьюринга. Дешифровщик. Эксперт по статистике и вероятности. И приверженец байесианства. О своей поездке в Политехнический университет Гуд рассказывал так: «Я прибыл в Блэксберг, штат Виргиния, в седьмом часу седьмого дня седьмого месяца седьмого года седьмой декады, и меня поселили в квартиру под номером семь в седьмом корпусе… и все это случайно». Джек, конечно же, был атеистом, но после истории с семерками он пересмотрел свои расчеты относительно вероятности существования Бога и повысил ее значение с 0,0 до 0,1. В свете новых данных байесийцы всегда уточняют прогноз. Они живут противоположно прошлому.
– То есть, в будущем? – уточняю я.
– Нет. Прошлому противоположно настоящее, – поясняет Виктор. – Можно жить в прошлом, которого уже нет, или в будущем, которого еще нет. Им обоим противоположно настоящее. Джек был умнейшим человеком с великолепным чувством юмора. Он родился в Англии, в семье польских евреев в 1916 году. Еще совсем юным поступил в Кембридж и учился там по стипендиальной программе. Вскоре Исадор Яков Гудак сообразил сменить имя на непримечательное Джек Гуд. В то время евреев в Англии не любили. Англичане хронические расисты: стоит им принять одну этническую группу, как другая тут же становится объектом ненависти.
– А ведь ты тоже еврей.
– Да.
– Хотя об этом не говоришь.
– Раса, вера, пол, сексуальная ориентация – такие темы вызывают у меня раздражение. Нам нужно двигаться вперед и как можно быстрее. Я мечтаю, чтобы подобные разграничения исчезли навсегда.
– Ах, ну да. Конец человечества.
– Конец человеческой тупости, – поправляет Виктор. – Впрочем, я до сих пор храню письмо от Джека, датированное 1998 годом, в котором он доказывает, что с изобретением ИИ человечество вымрет.
– Ты согласен с ним?
– Смотря что понимать под вымиранием, – пожимает плечами Виктор. – А если мы сумеем перенести наше сознание на неорганический носитель? Думаю, нас ждет биологическое вымирание. И вообще мне не нравится слово «вымирание». Оно сеет панику.
– Да, перспектива быть стертыми с лица земли вызывает панический ужас!
– Тебе бы заголовки для желтых изданий сочинять, – усмехается Виктор. – Воспринимай это как ускоренную эволюцию.
Он целует меня, будто успокаивая ребенка, который не в силах постичь абстрактное понятие.
– Я могу продолжать рассказ?
– Да, продолжай, – киваю я.
– Далее Гуд работал в спецслужбе, в Центре правительственной связи «GCHQ»
[71], созданного на основе Блетчли-парка. Был консультантом в «IBM» и компьютерной лаборатории «Atlas». Преподавал в Тринити-колледже в Оксфорде. В конце шестидесятых, а именно в 1967 году, как можно вычислить из собственных слов Гуда, он перебрался в США, чтобы заняться разработкой машинного интеллекта.
– Почему он уехал из Англии?
– О, причин тому масса. Одна из самых важных в том, что после травли Алана Тьюринга Гуд больше не доверял английским властям.
– Он знал, что Тьюринг гей?
– Нет. Вряд ли кто-нибудь догадывался. Тьюринг был очень закрытым и скромным человеком. В то время гомосексуализм считался преступлением. Расправа над Тьюрингом потрясла Джека. Он писал: «Я не утверждаю, что Алан Тьюринг выиграл войну, но без него мы бы ее точно проиграли». Мы же сражались именно против нацистского шовинизма. Шесть миллионов евреев, таких же, как Гуд, погибли от рук фашистов. Гомосексуалистов тоже убивали. И ради чего? Джек ненавидел лицемерие. Его изобрели англичане. Шел 1967 год. Америка, по крайней мере после маккартизма
[72], казалась Джеку обновленной и более свободной. И он не ошибся. Кроме того, Джек хотел покорять новые горизонты и понимал, что новый прорыв в компьютерных технологиях произойдет в Штатах, а не в Великобритании. Тут он тоже оказался прав. Еще в 1965 году Гуд выдвинул идею интеллектуального взрыва, то есть взрыва искусственного интеллекта. Именно Джеку принадлежит ныне столь актуальное выражение «последнее изобретение».
«Машина, обладающая сверхинтеллектом, – это устройство, способное превзойти даже самого умного человека в любой умственной деятельности. Поскольку разработка машин также является умственной деятельностью, то сверхинтеллектуальная машина станет создавать все более совершенные машины, что неизбежно приведет к “интеллектуальному взрыву”, а человеческий разум останется далеко позади. Таким образом, первая машина, обладающая сверхинтеллектом, станет последним изобретением человечества. Конечно, при условии, что эта машина окажется достаточно послушной и сообщит людям, как ее контролировать».
Последней фразой Гуда заинтересовался Стэнли Кубрик, который пригласил Джека в качестве консультанта на съемки «Космической одиссеи 2001 года». Главный герой фильма – обладающий искусственным разумом компьютер «HAL 9000». Это было в 1968 году.
