Мередит плакала. Коннор крепко обнимал ее, направляя к парадной двери, за которой стояла их машина.
– О нет, – сказал я, – бросьте, разве вам уже пора?
Коннор ответил мне, когда я уже мог видеть только его голову, остальное скрывал складной верх автомобиля.
– Да что с тобой такое, Дрю? Не смешно, ты понял? Не смешно! – Он посмотрел по сторонам и вдруг заметил фигуру, которая теперь пыталась преодолеть живую изгородь, начинавшуюся от торца нашего дома.
– И в тебе тоже ничего смешного, – закричал он фигуре. – Не смешно! – Коннор сел на водительское сиденье, машина рванулась с места, только запахло жженой резиной покрышек.
Джеф и Стивен стояли в прихожей и спорили шепотом. Джеф качал головой.
– Слушай, – сказал он, – что бы там ни было под маской, это очень убедительно. Звук, который оно издало?.. Да. Это удалось.
– Джеф, – сказал я. – Это ведь не я подстроил. Я понятия не имею…
– Это уж слишком, – сказал он с натянутой улыбкой. – Да, ведь уже поздно.
– Джеф… – снова заговорил я.
Он не ответил. Они пошли к своей машине, и, как только сели, я услышал звук автоблокировки дверец, за которым последовало несколько ругательств – они продолжали спорить. Потом прокричали мое имя, и машина тронулась с места.
– Эмбер! – кричала из столовой моя жена. Когда я добежал туда, Сесили была одна, стеклянная дверь отодвинута в сторону, комнату заполнял холодный ночной воздух.
– Эмбер! – снова закричала Сесили. – Она ушла, Дрю. Я не смогла ее остановить. Она убежала за этим парнем, кто бы он ни был.
– За Хэмишем?
– Не знаю, ни кто это, ни что это, – сказала она. – Иди искать ее, Дрю!
– Она сама ушла. Она уже взрослая.
По выражению моего лица она поняла все. Все отвращение и презрение к Эмбер, которые я обычно старался скрывать. Сесили прочла все это по моему лицу и заплакала.
– Отлично, – сказал я. – Идеально.
– Ты тоже винишь в случившемся мою сестру?
– Она ненормальная, разве нет? – сказал я, пытаясь обнять ее, но она оттолкнула мои руки и отстранилась. Я потянулся к ней снова, но она шлепнула меня по руке.
– Невероятно. Я не могу… Просто невероятно!
– Кто настаивает, чтобы приглашать Эмбер всякий раз, как к нам приходят гости? – спросил я.
– А кто не может не выставлять ее на посмешище перед всеми? Кто не может вовремя остановиться? Скажи мне, – сказала она, постепенно повышая голос.
– Ты выбрала меня! – закричал я. – Я не губил жизни твой сестры. Я выбрал тебя, ты выбрала меня. Помнишь?
Сесили перестала плакать, выключила свет на улице, закрыла и заперла стеклянную дверь и ушла. Я слышал, как она, топая, поднимается по лестнице в нашу спальню.
Я подумал, не сыграть ли роль героя, не выйти ли в холодную ночь на поиски Эмбер. Но этого я сделать не смог. Меня хватило лишь на то, чтобы отпереть парадную дверь и выйти на дорожку. Фигура, что бы это ни было, выпуталась из живой изгороди и исчезла.
Я проверил место, на котором прежде лежала маска оборотня, выброшенная Джефом. Маски не было. Мне показалось, что дети поют на соседней улице, но убедиться я в этом не мог. Вдруг по другую сторону улицы в том месте, где деревья отбрасывали веретенообразные тени, я заметил какое-то движение.
Но почему-то, клянусь жизнью, я ничего не увидел в этих тенях. Я никогда не признаю, что увидел фигуру в маске оборотня, она поворачивала за угол с группой людей, одни из которых шли, другие плыли, не касаясь ногами земли. В нескольких шагах позади группы шла Эмбер, и я услышал ее замиравший голос:
– Хэмиш! Хэмиш!
Какую бы версию этой истории я ни рассказывал на работе, я не стану описывать, как, оглянувшись через плечо, увидел наверху, в окне спальни, свою жену, прекрасную и несчастную. Она смотрела. Я не скажу, что оба мы долго всматривались во мрак, и ни один не смел ни пошевелиться, ни окликнуть другого. Мы оба не знали, что делать дальше.
В разговорах на работе я буду во всем винить свояченицу. Я так всегда делаю. Скажу, что она испортила вечеринку и ушла с другом. Объясню, что один из дружков Эмбер, при мысли о котором идут мурашки по спине, должно быть, подстерег ее и проследил до нашего дома. Скажу, что понятия не имею, зачем Эмбер так поступила, и что мы больше никогда не пригласим ее к себе.
Сестры
Брайан Эвенсон
Брайан Эвенсон – автор более десятка художественных произведений, из самых последних назовем сборник рассказов «Павшие кони» и повесть The Warren. Его роман «Последние дни» попал в список Американской библиотечной ассоциации, а сборник Wavering Knife получил премию Международной Гильдии Ужасов. Брайан Эвенсон стал также финалистом премии Эдгар и премии имени Ширли Джексон. Его произведения переведены на французский, греческий, итальянский, японский, персидский, испанский и словенский языки. Живет в Валенсии (Калифорния), преподает в Школе критических исследований при Калифорнийском институте искусств.
«Sisters» by Brian Evenson, copyright © 2017 by Brian Evenson. Used by permission of the author.
Мы только что переехали и пока ничего не успели сделать своим соседям. Мы были совсем одни на краю квартала, и Милли уже начала жаловаться. Неужели и здесь мы почти не будем выходить из дома? Неужели не можем, по крайней мере, объединиться, чтобы отметить праздник?
– Это не наши праздники, – объяснила Мама. – Мы не такие, как они.
Милли лишь топнула ногой.
– Я теперь живу здесь, – сказала она. – Да. Теперь здесь.
Отец просто закатил глаза и вышел из комнаты. Я слышала, как в соседней комнате скрипнул шкафчик, где он держал спиртное, и бульканье – он наливал. Много. Сегодня мы, наверное, оставим его спящим на полу.
– Нет, – сказала Мама. – Ты нездешняя. По крайней мере, они не примут тебя за свою.
Милли повернулась ко мне.
– Я что хочу сказать: ты знаешь, чем они занимаются? – спросила она. Она обращалась как будто ко мне, но на самом деле сказала это Маме, поэтому я даже не дала себе труда кивнуть. – Это безумие. Один праздник предполагает подарки в ярких упаковках. Смеющийся человек забирается на крышу и бросает их в трубу камина. Если там горит огонь, подарки сгорают. Это считается забавным?
Как бы это сказать… да, мне так кажется. И Маме тоже, и я это знала, но она только покачала головой.
– Где это ты такое слышала? – спросила она.
– Да говорят, – сказал Милли. – Я делаю над собой усилие, чтобы быть в курсе. И еще, – сказала она, постепенно подбираясь взглядом ко мне. – Берут большую свечу, разминают и делают из нее девять свечей, а потом зажигают, не поднося к ним пламя.
