Она поворачивает к нему только голову.
Он сидит в своем грузовике, стекло опущено, одна рука похлопывает по дверце сбоку, будто он сидит верхом на коне, а не в пикапе, на котором проехал сюда задним ходом сквозь траву.
– Септик вон там, – говорит Денора, кивнув в сторону испачканной маслом травы возле разбросанных труб, по которым он, должно быть, только что проехал колесами с той или другой стороны.
– Вот поэтому у меня полный привод, – говорит ее отец, ставя рычаг на место. – Этот мусор.
Он уже выпил. Она понимает по его глазам. Они бегают туда-сюда и слишком веселые для середины дня.
– Просто хотел пожелать тебе удачи на завтра, – говорит он.
Денора оглядывается в поисках мяча и идет прямиком к нему.
– Тебе сюда нельзя, – говорит она, а он не дает ей договорить, перебивает, машет рукой и отвечает:
– Твой новый важный отец считает, что я на тебя плохо влияю, бла-бла-бла…
Денора упирается носком правой ноги в линию, выравнивает по ней левую, стоя спиной к нему.
Он не вылезает из грузовика, чтобы по необходимости поспешно ретироваться.
– Завтра вечером ты их порвешь, – говорит он. – Мы сегодня собираемся устроить потение. Поддержать команду.
«Красивые слова», – говорит себе Денора. Они все равно что целая толпа, которая скандирует: «Индейцы, убирайтесь домой!»
Просто шум.
Шшшух.
– В самую точку, – говорит он, опять стучит по дверце, изображая аплодисменты.
– С кем будешь потеть? – спрашивает Денора, рискуя бросить на него взгляд, пока достает мяч из высокой травы.
– С Кассом, – отвечает ей отец. Потом прибавляет: – Тебе надо держать в голове песню во время штрафного броска и всегда бросать на одном и том же такте. Старая индейская уловка.
Из-за этого Денора делает два лишних удара мяча о землю, пытаясь избавиться от музыки в ушах.
Дзынь.
– Это ничего, ничего, – говорит отец.
Отскок, в исходное положение.
Было девятнадцать из двадцати или девятнадцать из двадцати одного? Если собьешься со счета, нужно выбрать наименее благоприятный для тебя вариант.
– Думаю, теперь его имя Кассиди, – из вредности поправляет его Денора.
– Маленькая мисс Кросс Ганз, – парирует отец, так он ее называет, когда ему кажется, что она говорит, как ее мать.
– Я иногда вижу девицу, которую он подцепил, в «Глейшер фэмили фудз», – сообщает Денора, произнося полностью название магазина, потому что ей нравится, как оно звучит.
– Откуда ты знаешь, кто кого подцепил? – спрашивает отец, он даже прекратил похлопывать по дверце грузовика.
– Сейчас она в овощном отделе, – говорит Денора, губы ее согревает улыбка, которую он не видит.
Шшшух.
– Может, она вегетарианка? – отвечает отец с улыбкой в голосе, и она сообщает Деноре все, что ей нужно знать о том, как сильно Джолин из племени кроу нравится то, что ее отец собирается устроить потение с ее мужчиной.
– Разве он не знал, что у него там есть потельня? – спрашивает Денора.
Провести дриблинг, на ощупь найти отверстие для клапана. Именно в тот момент, когда она откидывается назад для броска, ее отец нажимает на гудок.
И мяч все равно в корзине.
– Хорошо, хорошо, – кричит он.
Возвращаясь назад для броска номер двадцать три, она замечает черную гриву твоих волос, которую ветер взметнул в кузове грузовика, и на мгновение останавливается, держа мяч у живота.
Ее отец тоже тебя замечает и высовывается, чтобы посмотреть назад, спрашивает:
– Что?
– Тебе запрещено охотиться, – с серьезным видом говорит Денора, с этим она не склонна шутить.
– Что, тебя официально назначили егерем? – спрашивает он и снова усаживается за руль, потом наклоняется, чтобы достать что-то с пола кабины.
Он не поднимает предмет выше уровня дверцы, но Денора уверена, что он холодный и имеет форму пивной бутылки.
И что с того? Может быть, он даже не лжет.
У вапити и оленей нет гривы. Может, он теперь охотится на лошадей? Она поворачивается к корзине, чтобы он не заметил улыбку в ее глазах. Она его не видит. Но это не значит, что она не слышит, как он открывает бутылку пива.
Шум, шум, весь спортзал сходит с ума.
– Это та самая потельня, в которую Натана Желтого Хвоста отправляет отец? – спрашивает она.
Стук, стук, удачный бросок.
– Да, мы собираемся взять его с собой, – отвечает отец несколько вызывающим тоном. Будто она пытается усомниться в его доброте, в его манерах, в том, ради кого затевается это потение, ради Натана или его мертвого друга, или ради тренировочной игры.
– Тренер говорит, что она видит тебя на играх, – сообщает Денора, шагая по высокой траве к мячу.
Ответа нет.
Она оглядывается на него.
– Ты с каждым днем все больше похожа на маму, – говорит отец.
Трина Триго, еще со школьных лет чемпионка в танцах травы, уже в те годы была занесена в календарь пау-вау. Только Денора не уверена, комплимент ли это, если она только внешне похожа на маму, когда говорит то, что отцу не хочется слышать.
Встать на линию, прицелиться в эти восемнадцать дюймов оранжевого кольца там, наверху. Помнить, что чем выше ты посылаешь мяч, тем круглее становится это кольцо.
Мяч лишь чуть-чуть шире девяти дюймов, что оставляет разные возможности для игры. Разные виды удачных отскоков.
Но все начинается с нужной техники. Чем больше тренируешься, тем больше тебе в итоге повезет.
Ритуал, церемония.
Снова дриблинг, бедра, вытянуться, послать мяч во вращение при помощи отверстия для клапана, держать завершающее движение, держать…
Шшшух.
Денора улыбается, она самая меткая индейская баскетболистка во всей резервации.
– Повтори еще раз, это стоит двадцатки, – говорит отец позади нее, тихо, как приглашение, о котором он не хочет сообщать всем подряд.
Она оборачивается к нему, он откинулся на спинку сиденья и роется в нагрудном кармане. По крайней мере, до тех пор, пока не разлилось то холодное, похожее на пиво содержимое бутылки, которую он зажал между коленями.
– У тебя есть двадцатка? – спрашивает у него Денора.
– Сегодня будет, – отвечает отец. – Когда Желтый Хвост мне заплатит.
– Значит, вот как, – говорит она.
– Вознаграждение, – объясняет отец. – Он очень великодушен.
– Удвой сумму, и я сделаю десять из десяти, – предлагает Денора.
