– Да, меня интересует один человек. Что вы можете сказать о… Бобе Боструме?
– О Бобе-водопроводчике? – изумилась Бренда.
– По-моему, очень милый человек.
– Ему же семьдесят четыре года…
– Он женат? – спросила Сара.
– Уже пятьдесят лет. У него девять детей.
– Какая жалость… – вздохнула Сара и хитро посмотрела на Бренду. – Значит, остается только Майлс Райан.
– Два года назад у Майлса погибла жена – ее сбила машина. Очень печальная история. Он по-настоящему любил ее. Долго не мог прийти в себя. Они встречались со школы. – Бренда помолчала. – Того водителя так и не нашли.
Сара кивнула. Кое-что из этого она слышала и раньше.
– Для него это было тяжелым ударом. Он же еще и помощник шерифа. Он винил себя в том, что произошло. Мы все за него так переживали. Правда, в последнее время он потихоньку начал приходить в себя, и вы себе представить не можете, как это меня радует. Человек он просто замечательный. Из тех, кто если уж полюбит, то всем сердцем. А это в наши дни большая редкость.
– Согласна, – сказала Сара серьезно.
– Не забывайте об этом, если сойдетесь с Майлсом.
– Почему вы это говорите?
– Потому что я не хочу, чтобы он снова страдал, – ответила Бренда.
Сара заметила, что все чаще думает о Майлсе. Ей было приятно узнать, что кто-то болеет за него душой. Что у него есть настоящие друзья. Она догадывалась, что после матча Майлс хотел пригласить ее на свидание. После разговора с Брендой Сара поняла: Майлс не пригласил ее, потому что не знал, как это сделать. С женой он познакомился еще в школе, и других женщин, наверное, никогда никуда не приглашал. Саре это понравилось – она и сама была из таких.
С Майклом она познакомилась, когда ей было двадцать три года, а в двадцать семь развелась. С тех пор она почти ни с кем не встречалась – говорила себе, что еще не готова. Может, так оно и было, но в последнее время, общаясь с Майлсом, она все чаще думала о том, что эти два года очень страдала от одиночества.
В тот день она была на удивление рассеянной, и, когда прозвенел звонок с уроков, она долго бродила по школьному двору, пока к ней не подошел Джона.
– Мисс Эндрюс, с вами все в порядке? – спросил он.
– В полном.
– Вы неважно выглядите.
– Ты что, с моей матушкой побеседовал?
– Чего? – не понял он.
– Так, пустяки. Не обращай внимания. Пошли заниматься.
По пути в класс Сара вдруг заметила, что Джона не выпускает ее руки. Она пожала его ладошку, и он ответил тем же. И ей показалось, что этого почти достаточно, чтобы жизнь не казалась бессмысленной.
Выйдя после занятий, Джона с Сарой увидели Майлса, который ждал у машины. На этот раз Майлс на Сару едва взглянул. Всю дорогу до школы он молился об одном – чтобы она не вспомнила, как глупо он себя вел в субботу.
– Как дела у Джоны? – спросил он, гоня от себя преследовавшие его мысли.
– Он молодчина. Завтра я дам ему пару учебников. Для вас я отмечу нужные страницы.
– Спасибо, – сказал Майлс.
Она улыбалась ему, а он стоял, переминаясь с ноги на ногу, думая лишь о том, какая она красивая.
– Мне понравился матч, – сказала Сара.
– Приятно это слышать.
– Джона позвал меня на следующую игру. Вы не возражаете, если я приду?
– Что вы! Я вот только не помню, когда начало. Расписание игр висит дома, на холодильнике.
Она посмотрела на него, удивляясь его внезапной сдержанности.
– Если вы не хотите, чтобы я приходила, скажите прямо.
– Да нет, я только рад.
– Правда? – спросила она.
– Да, – пробормотал Майлс, не зная, куда деваться от смущения. – Правда.
Сара улыбнулась. На душе у нее стало легко и радостно.
– Тогда приду обязательно. Я только вот что хотела сказать… Помните, вы спрашивали про вентилятор?
– Ну?… – сказал он осторожно.
– Не знаю, интересует ли это вас, но в пятницу вечером я свободна.
Майлс расплылся в улыбке:
– Очень интересует.
В четверг вечером Майлс с Джоной лежали в кровати и читали вслух – каждый по странице. Майлс добрался уже до середины своей, когда Джона вдруг спросил:
– Ты скучаешь по маме?
Майлс отложил книжку и обнял сына.
– Скучаю.
– Ты часто о ней думаешь?
– Все время, – признался Майлс.
– Я тоже, – тихо сказал Джона, – Иногда лежу в кровати и… представляю себе всякое.
– Вроде как в кино, да?
– Да, но не совсем. Это больше похоже на картинки. Но только я не всегда их вижу.
Майлс прижал сына к себе:
– Ничего страшного в этом нет. Всем иногда бывает грустно. Даже мне.
Джона помолчал немного и спросил:
– Ты женишься на мисс Эндрюс?
Майлс в изумлении вскинул брови:
– Я об этом еще не думал.
– Но ты же идешь на свидание? Разве это не значит, что ты женишься?
Майлс не смог сдержать улыбки:
– То, что я пригласил мисс Эндрюс на ужин, еще не означает, что мы поженимся. Мы просто хотим получше узнать друг друга.
– Ты как думаешь, она красивая? – спросил Джона.
– Ну…
– А по-моему, красивая, – заявил Джона и потянулся за книжкой. – Иногда я на нее смотрю и вспоминаю маму.
Майлс не нашелся что ответить.
Когда Джона уже спал, Майлс, вставив в видеомагнитофон кассету, смотрел на резвящихся в морском прибое Мисси и Джону. Джоне тогда было годика три. А Мисси двадцать шесть. В синем бикини она выглядела совсем юной.
Мисси принялась рыть пластмассовым совочком ямку в песке, потом отбросила совок и копала руками. Куча песка рядом с ней все росла, и, когда яма стала достаточно большой, она позвала Джону. Тот сел в ямку, и она по шею закопала его в песок. Мисси наклонилась поцеловать сына, и Майлс прочел по его губам: «Мам, я тебя люблю!»
«И я тебя люблю», – произнесла в ответ Мисси.
Оглядевшись по сторонам, она встала. Положила руку на бедро и, глядя на Майлса из-под опущенных век, сладострастно улыбнулась. И тут же смущенно засмеялась, шагнула к камере и поцеловала объектив.
Майлс берег эти кассеты как зеницу ока. Он их хранил в несгораемом сейфе, который купил сразу после похорон.
Майлс и сам не понимал, почему решил посмотреть их сегодня вечером. Может, из-за разговора с Джоной или потому, что с завтрашнего дня все в его жизни могло пойти по-новому. Все меняется. И он сам изменился. Но чего же он боится?
