— Вы задумались? — он смотрел на нее… так, как никто никогда не смотрел, что уж там.
Наверное, как-то так Валентин смотрит на Полину, когда она ходит с распущенными волосами.
А дядюшка Жан — на тетушку Женевьев.
— Я думаю, от чего зависит наша судьба. От того, что нам, как говорят некоторые, на роду написано, или от того, что мы делаем сами?
— А вам, конечно, ближе второй вариант?
— Честно признаться, да. Мне приятнее думать, что я сама приняла решение поехать на собеседование к Шарлю, когда мне предложили эту вакансию, чем если бы меня вела какая-то слепая судьба. Но с другой стороны… — она запнулась.
— Вы уверены, что судьба существует?
— Да. Я просто не применяла это к себе. И у меня не было никаких предчувствий. Даже коленки не чесались, — хмыкнула она.
— Я наслышан про ваши коленки, — кивнул он.
— У господина Каэтани язык совсем за зубами не держится?
— Что вы, с тех пор, как он сменил род занятий, он и не стремится его там удерживать. Вероятно, компенсация за серьезные и молчаливые детство и юность, — усмехнулся Себастьен. — Впрочем, я помню, что вы сами разрешили ему рассказать мне эту историю, если он захочет.
— Точно, было такое, — согласилась она.
— Ну так что там с судьбой? — он налил в бокалы еще вина.
— Не знаю, мало данных. И еще меня пытаются уверить, что эти материи не поддаются логическому анализу.
— Давайте анализировать вместе? Говорят, что две головы лучше одной, — хитро подмигнул он.
— Не знаю, я не очень понимаю, какие данные я могу предложить вам для анализа, а какие — не могу, — пожала она плечами. — Давайте договоримся так — я подумаю, и мы вернемся к этому разговору.
— Как скоро вам можно будет напомнить? — мгновенно отреагировал он.
— Скажем, после среды.
— Отлично, договорились. Хотите сыра?
— Сыра? — удивилась она.
— Да. Сыра. Или вон тех сладких шариков — они же вам нравятся? — он кивнул на меренги в сливочном креме. — Я вам передам.
— Спасибо, но уже достаточно, наверное, — покачала она головой.
— Эх. И никакой, даже самой завалящей засады, в которую вас можно было бы позвать. Привидение мы изгнали, Лилло уволили, новых драгоценностей у нас с чердака не крали, насколько мне известно. А мне будет очень грустно, если вы весь следующий месяц, или пока не нарисуется очередная непонятная ерунда, опять будете только здороваться со мной и еще писать мне вежливые слова личными сообщениями. У меня язык не поворачивается позвать вас просто пройтись по городу, или съездить куда-нибудь, или еще что, ведь я знаю, что вы вежливо откажете и пойдете дальше. Поэтому я и спрашиваю вас — не хотите ли сыра? Или сладкого?
Она внимательно на него посмотрела.
— Давайте сделаем одну вещь… но сначала я схожу к себе и сразу же вернусь, хорошо?
— Идемте вместе, — с готовностью ответил он.
— Нет, лучше не надо. У меня там хаос на порядок страшнее обычного.
— У вас? Хаос? — еще бы, он же видел главным образом её рабочий кабинет, гостиную, в ней обычно прибрано, и разок спальню, а сейчас после Анны там везде примерно одинаково, то есть как в гардеробной!
— Еще какой, — подтвердила она. — После визита племянницы.
— Я могу подождать вас в прихожей с закрытыми глазами, — усмехнулся он.
— Ну хорошо, только я вас предупреждала.
Они вышли в коридор, там почему-то было темно, и он взял ее за руку. Шли осторожно, практически крались, посветить телефоном под ноги никто не догадался. Однако дошли без приключений, Элоиза отперла дверь и пригласила его войти.
На самом деле все было не так уж и страшно, просто по всем поверхностям валялась постель. Элоиза сгребла ее в кучу и затолкала в кресло.
— Располагайтесь, я сейчас принесу то, о чем хотела поразмыслить.
— Элоиза, вы необыкновенно интригуете, — он не спешил садиться, смотрел на нее.
Она же отправилась в спальню и закрыла за собой дверь. Там было еще более неубрано, на видных местах лежали некоторые предметы, которым бы лежать в корзине для нуждающегося в стирке или в комоде… в общем, нечего сюда гостям ходить. Зашла в гардеробную, извлекла из сейфа полированную шкатулку черного дерева и с ней вернулась в гостиную.
Села рядом с ним и подняла крышку.
На черном бархате внутри лежали её перстень и медальон, а также два креста, принадлежавшие её покойным родителям. Каждый предмет нес в себе голубой кристалл. Самый крупный, овальный и отполированный, был в медальоне, в перстне — поменьше и ограненный, и свет искрился в гранях, а в перекрестье ажурных крестов — совсем небольшие и тоже отполированные. Казалось, что в них есть некий внутренний свет.
— Я узнаю эти предметы, — кивнул Себастьен, — они должны были помочь нам увидеть Марию-Эстеллу и господина Дамиана в ночь решительной битвы.
— Да, это именно они, — подтвердила Элоиза. — Тогда я очень удивилась вашей способности держать в руках мой медальон, потому что он генетически настроен на меня и некоторых моих родственников, и только. Вы не могли бы взять его в руки еще раз? Если он обожжет вас, я вылечу.
— Легко, — он улыбнулся ей и взял из шкатулки медальон.
И снова ничего не произошло. Себастьен рассмотрел кружевную оправу камня, подцепил ногтем крышечку, открыл.
— А почему он пуст?
Она пожала плечами.
— Как-то так.
— А что в нем должно быть?
— Там могут быть портреты. Мой и… не мой. По обе стороны, то есть в закрытом состоянии они будут смотреть друг на друга. Если бы я когда-нибудь выходила замуж, то с большой вероятностью поместила бы туда портрет мужа, например, — она кисло усмехнулась.
Потому что всегда считала себя слишком рациональной для всех этих семейных сказок.
— И что бы было?
— Точно не скажу, не пробовала. Просто знаю, что так делают и считается, что это правильно и хорошо.
Он хитро взглянул на неё.
— А что нужно делать претендентам на попадание в этот медальон?
Так, приехали. Спокойно, не раздражаться. Подпустить скепсиса.
— Вы уверены, что вам это нужно?
— Почему нет? Вы ведь говорите, что правильно и хорошо, — а взгляд хитрющий, цепкий.
— Я уже рассказала вам, что не пробовала. И в безусловной пользе не уверена, — не сдержалась, улыбнулась. — Могу разве что подумать о вас в первую очередь, если мне понадобится провести подобный эксперимент.
— И на том спасибо, — улыбнулся в ответ он. — Скажите, что это за камень? — он закрыл крышку.
