К сожалению или к счастью, душа Беренгарии упокоилась окончательно и бесповоротно, поэтому в своём посмертии Дамиан был одинок.
— Скажи, ты же в школе бегала на него посмотреть? — строго спросила Доменика.
— Естественно! — рассмеялась Элоиза. — Во-первых, этого делать было нельзя, во-вторых, было очень интересно, а в-третьих, это было что-то вроде детского испытания на прочность. Конечно же, мы ходили, с Линни, Мартой и Джованной. Забавно, я как раз только что про это вспоминала. И в отличие от Марии-Эстеллы, которая готова показываться только кровной родне и специалистам, он виден всем желающим.
— Вам удавалось разговаривать с ним? — это уже был вопрос не воспитательницы, но исследователя.
— Знаешь, да. Я вчера не сразу вспомнила, как именно нужно сосредоточиться, чтобы услышать, но мне это удалось.
— Отлично. Значит, ты сможешь установить с ним контакт.
— И рассказать о горестях безвинно пострадавшей Марии-Эстеллы?
— Вроде того.
— А если он не захочет покидать могилу Беренгарии?
— Вот тогда и подумаем.
— Хорошо, я согласна на эксперимент. Он по-прежнему появляется в полночь?
— Так говорят. Ты же понимаешь, я сама давно уже такими вещами не интересуюсь и по кладбищам ночью не бегаю, — усмехнулась Доменика.
— А раньше бегала? Или сразу родилась такая вот правильная? — прищурилась Элоиза.
— Когда мои исследовательские интересы лежали в этой плоскости — ходила и смотрела, и делала всё, что должно, — с достоинством ответила Доменика.
4.11 Ночь в монастыре Санта-Магдалена
* 27 *
Элоиза предупредила кардинала, что заночует в монастыре и вернется только на следующий день. Потом потребовалось повторить то же самое Марни — и еще он желал знать подробности.
— Увы, монсеньор, подробностей пока нет. Но я надеюсь, что завтра я их привезу. Как Марко?
— Все еще испуган до полусмерти. Но как там, есть шанс извести это создание?
— Есть очень разные шансы, монсеньор. Завтра попробуем.
— Хорошо, госпожа де Шатийон. Жду вас и вместе с вами — хороших новостей.
Далее Элоизу водворили в монастырскую комнату для гостей. Конечно, роскошеств, как в палаццо д’Эпиналь, там не было, но душ и относительно мягкая постель были.
Вечером после уроков прибежала Анна, уже прослышавшая, что Элоиза остается ночевать в монастыре.
— А ты почему осталась? У нас же тут скукотища и кормят не то, чтобы очень вкусно!
— Что-то я не верю, что Доменика морит учениц голодом, — хмыкнула недоверчиво Элоиза.
— И правильно, что не веришь. Но тортиков и мороженого не дают, пища исключительно здоровая и полезная. Так скажи, она разрешила тебе меня забрать?
— Да.
Радостный вопль чуть было не снес лампу из-под потолка.
— Ура!!!
— Эй, осторожнее! Здесь очень старые стены, они могут не выдержать звуковой волны. Ты у своей матушки научилась голосом предметы сносить?
Анна смутилась.
— Прости. Я не думала, что так получится. Нет, мама меня ничему такому не учила. А она что, так умеет? А почему мне не говорит?
— Сочтет нужным — скажет, — усмехнулась Элоиза.
— Ну Эла, ну расскажи! — принялась ныть девочка.
— Тебе еще никто не говорил, что все, что тебе предназначено, тебя не минует?
— Говорили, но я не поверила.
— Напрасно. Но скажи, неужели у тебя нет никаких дел на вечер? Если так, то я сейчас придумаю.
— Ну почему ты такая вредная, Эла? Раз в жизни случилось что-то интересное, и ты меня обламываешь!
— Слушай меня, сокровище. Если ты сегодня не сделаешь уроки на завтра, тебя точно никуда не пустят в субботу. Ясно?
— Ясно, — тяжело вздохнула Анна. — Ладно, я пошла.
* 28 *
В половине двенадцатого ночи Элоиза пошла в кабинет Доменики. Там все еще горел свет, хотя Агаты в приемной уже не было.
— Готова? — спросила Доменика вместо приветствия.
— Да, — ответила Элоиза.
— Защита?
В ответ Элоиза вытащила из-под блузки голубой кристалл в черной оправе на цепочке.
— Вот. Вчера сработало.
— А перстень?
— Не подумала, честно говоря. Считала, что медальона хватит.
— Ну и глупая. Возьми, — повелительно сказала Доменика, открывая ящик стола и подзывая Элоизу.
Элоиза подошла. Она, как и все обитательницы этих стен, знала о ящиках стола Доменики Примы — якобы они никогда не запирались, но никто не мог открыть их, кроме хозяйки. В ящике на черной бархатной подставке лежали одинаковые перстни — голубые лучистые камни в черной филигранной оправе, семь штук.
— Ты думаешь, что это необходимо?
— Конечно. Вернешься с кладбища — положишь обратно.
— Уговорила. Беру.
Элоиза осторожно взяла один перстень и надела его на средний палец левой руки. Почувствовала знакомое покалывание сначала в подушечке пальца, потом во всей ладони, и дальше как будто теплая ниточка потянулась от ладони к камню на цепочке. Когда система замкнулась, Элоиза почувствовала, что ее окружил плотный незримый кокон.
— Иди, я слежу за тобой, и если что — вытащу.
— Да он вроде неопасный, — пожала плечами Элоиза.
— А это ты в процессе увидишь, опасный он или нет, — усмехнулась Доменика. — Все, иди.
Хитрым жестом махнула рукой в сторону Элоизы и углубилась в бумаги.
Элоиза сделала так, чтобы не бросаться в глаза случайно встреченным монахиням и ученицам — хотя они и должны быть в своих кельях, но всякое же случается — и проскользнула знакомыми коридорами к выходу. Дорогу на кладбище она отлично помнила и осторожно шла вдоль стены монастыря, пока впереди в лунном свете не показались ворота. Она проскользнула внутрь и пошла направо, в старую часть, где сейчас было что-то вроде музея — старинные надгробия, прекрасные статуи… и призрак.
Часы на монастырской церкви пробили полночь. Элоиза поежилась — все-таки, ей не тринадцать лет, она никому ничего не доказывает и ей, откровенно говоря, было страшновато. Мелькнула мысль о том, что она же могла позвать с собой Марни, и он бы пошел… вчера с ним за спиной было проще, чем сегодня — без него. Но ведь от нее сейчас зависит, удастся спасти Марко или нет. Если бы не она — уже бы все было плохо, а она дает ему шанс! И Марни тут не при чем. Точка.
Стоп! Она настолько погрузилась в себя, что прозевала момент, когда на могильной плите с именем Беренгарии появился белесый полупрозрачный мужчина. Он был одет в средневековые длинные одежды, его волосы доходили до плеч и были перехвачены обручем с драгоценным камнем. Элоизе даже показалось, что камень светится в неярком сиянии луны. Она сосредоточилась и подошла.
