— Ладно… На прошлой неделе я разбил машину.
— Правда. Ой, а как это получилось? — она распахнула глаза и уставилась на него.
— По дурости, как еще такое может быть?
— И никто не пострадал?
— Нет, никто.
— Да, кстати, правда. И хорошо.
— Конечно! Но мы продолжаем? Мне доводилось бывать в Африке.
— Правда.
— И в Антарктиде.
— Нет.
— Я совершил кругосветное плавание.
— Нет.
— И облетел Землю на самолете.
— Как? Это же правда, да?
— Да. Просто: время от времени самолет приземлялся, заправлялся и прочее и летел дальше. Вам генерал не рассказывал? Это была его идея, я так, рядом затесался.
— Нет, не рассказывал, но впрочем, я после университета не слишком часто бываю дома.
— Скажите, как вам это удается? Ну, знать, правду человек говорит или врет?
— Я такая родилась. Кто-то рождается с четырьмя почками, кто-то с шестью пальцами, а кто-то — вот как я.
— И зачем вы так про себя говорите?
— Чтобы без иллюзий.
— Да ладно вам! Слушайте, я всегда считал, что разбираюсь в людях. Давайте, я тоже попробую угадать, говорите вы правду или нет?
— Ну… попробуйте, — она задумалась на некоторое время. — Когда мне было шесть лет, я осталась без родителей.
— Ваш отец — брат генерала, так? Он говорил, что его брат с супругой погибли в автокатастрофе. Да, по времени получается. Выходит, правда.
— До десяти лет я воспитывалась дома и не знала никаких учебных заведений.
— Да вряд ли. Хотя… кто его знает? Но вы же воспитывались в доме генерала, он человек упорядоченный… Ответ «нет».
— Правильный ответ, и ход ваших рассуждений тоже правильный. Ладно, продолжим. В юности я два месяца прожила в Нью-Йорке.
— Теоретически возможно. Пусть будет «да».
— Возможно, но неправильно. Не сложилось.
— Вот-вот, не в Сибирь же вам ездить!
— Кстати, в Сибири я как раз бывала. Трижды. Было интересно.
— Ну ничего ж себе! Ладно, еще расспрошу как-нибудь об этой истории. Давайте дальше.
— Я училась в закрытой монастырской школе.
— Вряд ли генерал одобрил бы такое образование. Нет.
— А вот и да. Но генерал этого на самом деле не одобрял.
— Ну хоть в чем-то я оказался прав!
И в этот момент они услышали топот ног по лестнице, ведущей к их двери.
* 6 *
Марни поднялся на ноги, сморщился.
— Так, берите свой ствол и становитесь мне за спину, понятно? И без моего приказа не стрелять, — он вложил пистолет ей в руку и отодвинул ее назад.
— Ок, — коротко ответила она.
Дверь с треском упала внутрь. Оказалось, что у них в подвале было изрядно темно, снаружи возник яркий свет от людей с фонарями. И голос Лодовико:
— Себастьяно, ты здесь?
— Уф, слава богу. Здесь. И госпожа де Шатийон тоже здесь.
— Выходите уже, надеюсь, с вами все в порядке?
— В основном, — Марни подошел к дверям, почти не хромая, Элоиза неотступно следовала за ним.
Они поднялись по лестнице и вышли на порог дома, огляделись. Да, эти вооруженные люди в масках были явно на их стороне — Лодовико, Карло и еще четыре знакомых радостных голоса.
— Идемте уже в машину, — Лодовико пошел вперед, и тут-то все и случилось.
Откуда-то сверху резанул по ушам вопль:
— Стоять! Застрелю!
Все подняли головы и увидели выскочившего на балкон невысокого, похожего на господина Пронтио человека. В руках у него был автомат, и он недвусмысленно целился. Вроде и недалеко, но…
Лодовико поднял свой автомат, но сверху по-прежнему неслись вопли.
— Брось оружие! Немедленно! Всем! Отойти, женщину оставить! И этого, который в рваных штанах!
— Ах, так это вам я нужна, сразу бы и сказали, — Элоиза связала его взглядом, шагнула вперед и выстрелила.
Не задумываясь и не сомневаясь, как учили. И, естественно, попала. Он перевалился через перила балкона и упал на землю. Благо, было невысоко.
Лодовико подошел, посмотрел на катающегося по земле, хватающегося за простреленную правую руку и воющего родственника господина Пронтио.
— Ну вы и даете, донна Элоиза. Не ожидал, правда.
— Я… сама не ожидала, — тихо сказала она.
— Вот теперь точно надо убираться отсюда. Две одинаковых машины с похожими номерами поедут в разные стороны, и ни она из них не вернется в палаццо, — сказал Лодовико. — Годится?
— Вполне, — ответил Марни.
— А этого уродца заберем с собой и расспросим, — Лодовико кивнул, двое в масках подхватили с земли раненого и загрузили на заднее сиденье машины.
— Тогда мы на ближнюю базу, а вы подальше, — Марни повернулся к Элоизе и подал ей руку. — Садитесь, госпожа де Шатийон.
— Вы… не сердитесь?
— На вас? За что? За то, что вы серьёзно облегчили всем нам жизнь? Да вы молодец, Элоиза! Садитесь, поехали.
— Кстати, донна Эла, вот ваша сумка, — Карло с поклоном подал ей сумку. — И телефон в ней, и папки с бумагами.
— Спасибо, — кивнула она, а тем временем Карло возвращал Марни его телефон и содержимое карманов.
— Я правильно понимаю, что мы едем не домой? — спросила она.
— Правильно. Переночуем в безопасном месте. Пусть поищут, — Марни, морщась, устраивался на сиденье позади Карло.
— Тогда можно попросить привезти мне некоторые вещи?
— Конечно. Звоните Анне, пусть она соберет все, что нужно. Привезут немедленно.
Она так и сделала, а машина тем временем мчалась куда-то в ночь.
3.3 О чём говорить вечером и ночью
* 7 *
Они вернулись в город, покружили по улочкам на окраине и остановились возле небольшого особнячка, стоящего посреди ухоженных газонов. Территория была окружена внушительным забором, по верху которого тянулись какие-то провода. Ворота автоматически распахнулись, машина заехала внутрь. Карло выскочил с места водителя и распахнул дверь перед Элоизой.
— Выходите, донна Эла. Прошу в дом, там ждут. Эй, Себастьяно, а ты чего копаешься?
— У него пуля в левом бедре, если что, — сказала Элоиза и пошла в дом.
— Это правда? — спросил Карло, глядя на чертыхающегося Марни, который к тому моменту тоже выбрался из машины.
