— Может быть, теперь расскажете мне, что это было? — спросил он, садясь на ящик.
Сделал рукой вежливый приглашающий жест, вероятно, означающий — располагайтесь, сударыня.
— А вы думаете, что я знаю? Его преосвященство на самом деле попросил меня отвезти Моллини документы и поговорить с ним, — Элоиза осторожно опустилась на облезлую доску.
— Вот, про поговорить. Расскажите подробнее, пожалуйста. Что было в той желтой папке?
— Копия рассказа о некоей занимательной истории, случившейся лет пятьсот назад, в которой фигурировали деньги, драгоценности, жадные кардиналы и нечистые духи. Она каким-то образом попала к его преосвященству вместе с обычными бумагами на подпись. И он попросил меня расспросить Моллини.
— Интересно, а меня он почему ни о чем не попросил?
— Как раз попросил — сопровождать меня на встречу.
— И вы еще отказывались.
— А кто его знает, как бы было лучше? Может быть, это они вас испугались?
— Не уверен. Но вы меня очень обяжете, если в следующий раз, когда я буду убирать вас с линии огня, останетесь там, куда я вас помещу, и не станете заниматься самодеятельностью.
— Непременно. Я уже поняла, что была неправа. Приношу вам свои извинения.
— То-то.
Помолчали.
— Скажите, а на нашей стороне есть вооруженные люди в масках? — спросила Элоиза.
— Полным-полно. Надеюсь, мы их еще увидим.
— Я заметила, да, что ваш телефон был включен. Нас слушали?
— Да. Карло не вчера на свет родился, думаю, сориентировался.
— И они будут знать, куда нас увезли?
— Должны. У меня в организме есть вживленный датчик для таких случаев.
— О как. Вы предусмотрительны.
— Стараюсь. Конечно же, ваш носовой платок остался в сумке?
— Увы, да. А вам нужен носовой платок?
— Да, боюсь, моего не хватит, — он извлек откуда-то из недр кармана платок и стал рвать его на полосы. — И, похоже, вам придется некоторое время созерцать меня без штанов, впрочем, можете отвернуться.
— Он что, в вас попал? — Элоиза только сейчас заметила, что на левой штанине было темное пятно.
— К сожалению. Впрочем, кровь вроде остановилась, но я лучше перетяну. И пулю доставать придется еще не сейчас.
— Я могу помочь.
— Не нужно, я справлюсь.
— Как скажете, — она повернулась и наблюдала, как он перетягивал себе левое бедро связанными в ленту полосками ткани. — Ну как, хватает?
— Вроде да, но из двух, все же, получилось бы надежнее. Однако у вас платка нет…
— У меня есть кое-что получше. У двери вроде никого, но кто его знает, где слышно то, что мы тут говорим? Поэтому я вам сейчас предмет дам, а вы его возьмете, и не будете комментировать, — она достала из внутреннего кармана жакета маленький пистолет и вложила ему в руку.
Сказать, что он был изумлен — значит, не сказать ничего.
— Но… как? — а в глазах недоверие.
— А меня почти не обыскивали. Только сумку.
— Вроде они не выглядели совсем уж идиотами?
— Нет, они просто, ну… не заметили. Я захотела, чтобы не заметили, и они не заметили.
— Вы мне что за сказки рассказываете? — он был по-прежнему недоверчив и хмур.
— Да вы там же были и сами все видели. Не нравится — отдавайте обратно. Я просто решила, что вы лучше меня сможете им воспользоваться.
— Предположим, — он убрал оружие во внутренний карман. — И что еще у вас есть?
— Полезного? Пара обезболивающих таблеток. Сумки может с собой не оказаться, а надобность — возникнуть, поэтому они у меня во всех карманах. Нужно?
— Пожалуй, — он смотрел на нее с возрастающим интересом.
Она достала ещё из одного кармана маленькую изящную таблетницу, открыла ее. В трех отделениях лежало несколько видов таблеток.
— Вам вот эти, — и показала на крупные, в глянцевой оболочке.
— Пока обойдусь одной, — сказал он, подцепил пальцем таблетку и проглотил. — Воды у вас, случайно, нет?
— Увы, — она закрыла таблетницу и убрала ее обратно.
— Скажите, а вы что, умеете стрелять? — спросил он через некоторое время.
— Да, — просто ответила она.
— И где вы учились?
— Дома. В смысле, дома у дядюшки. Он учил кузенов, а я напрашивалась с ними. Он считал, что это блажь, но решил, что мало ли как жизнь повернется и что вредным не будет. Так и научилась.
— Ну да, я должен был догадаться.
— Нет, не должны были. У него не в обычае мешать службу и семью. Тетушка отродясь оружия в руках не держала, кузина Марго тоже. Это я оказалась неправильная.
— И как — были случаи применения по назначению этого пистолета?
— Ну… если честно, только людей пугала. Обычно просто показать было достаточно. А, еще один раз в воздух выстрелила, очень уж был человек непонятливый. Впрочем, он был сильно пьян.
— Но в цель вы попадаете?
— Обычно попадаю.
— Это хорошо, — он распрямил раненую ногу, зашипел, сел поудобнее. — А что вы там говорили про то, что этот жук Пронтио лгал? Расскажите-ка поподробнее. Откуда вы знаете?
— Да я не смогу вам этого объяснить, я слов-то таких не знаю, — пожала она плечами.
— А вы попробуйте, подберите нужные слова. Потому что из-за этого вашего заявления все и заварилось.
— Видите ли… я чувствую, говорит человек правду, или нет. По крайней мере, как он сам думает, правда то, что он говорит, или неправда. И вижу, когда человек хочет что-то скрыть.
— Всегда и про всех?
— Ну да.
— Ничего себе! То есть что, вас бесполезно обманывать? — он изумленно воззрился на нее.
— Получается так.
— Какая у вас… странная жизнь, — хмыкнул он.
— Это не всегда хорошо. Никаких иллюзий, понимаете.
— А ведь понимаю, — он заинтересованно на нее посмотрел. — О, мы все равно тут сидим, и делать нам нечего. Давайте так: я вам говорю факт, а вы говорите, правду я сказал или нет?
— Ну, давайте, — она пожала плечами.
— Начинаем. Например…, - он задумался, а потом произнес: — В пять лет я выпрыгнул из окна дома и сломал ногу.
— Правда.
— Да, правда. Дальше… Мы с Лодовико учились в одной школе.
— Нет.
— Верно, нет. Мы познакомились позже. Наш Карло влюблен в Анну и тайно встречается с ней.
— Нет. Это я и так знаю. Она совсем с другим человеком встречается.
