Я, наконец-то, решилась, сделала шаг к нужной квартире и, открывая замок задержала дыхание.
Щелчок…
Еще один…
Три…
Нажимаю на ручку и дверь плавно открывается.
— Даша, кис-кис-кис, — зову я кошку.
Громкое «мяу» с кухни, и ко мне бежит моя любимочка.
— Привет, Полина, — увлекшись питомцем, я не заметила, что в квартире кто-то есть, и этот кто-то — Вадим.
Я медленно поднимаюсь, расправляю плечи.
— Здравствуй, — безликим голосом отвечаю ему, но на самом деле, он меня очень сильно напугал. И то, что меня колбасит внутри, я не хочу ему показывать. Липкие щупальца страха словно сковали горло, но я пытаюсь дышать ровно и смотреть ему в глаза, потому как иначе он увидит во мне жертву, а ей я быть не хочу.
— Поговорим? — спрашивает Вадим и отступает на шаг в сторону кухни.
— Я не могу долго, меня ждут, — его короткие фразы угнетают, потому как в них слышу больше приказ, нежели просьбу, но я перед ним ни в чем не виновата и ничего ему не должна. Вот только какой-то внутренний инстинкт мне подсказывает, что просто так Вадим бы не появился в этой квартире.
— Откуда у тебя ключи? — вот, я поняла, наконец, что меня смутило. — И откуда ты узнал, что я приеду домой?
Я продолжаю это место называть своим домом, и, хотя таковым его не считаю, меня возмущает тот факт, что у Вадима есть ключи.
Парень молча проходит на кухню и садится за стол, я отодвигаю стул и сажусь напротив.
— Взял у отца, — снова короткая фраза меня выбивает из колеи. — Ну, а то, что тебя сегодня выписывают, не составило труда узнать.
К моей ноге подходит кошка и начинает тереться о джинсовую штанину.
— Ну, допустим, — киваю согласно головой, — что ты хотел?
Он медлит с ответом, а на меня накатывают волны предчувствия. Не пойму, что такое, почему сердце заходится в галопе, и я не могу остановить его.
— Отец жив.
Удар обухом по голове, и я на время теряюсь в пространстве. Оглушающие слова, звучат в моем сознании. Щелчок, словно открываю входную дверь, еще.
— Полина!
Это, оказывается, меня бьет по щекам Вадим. Я что, свалилась в обморок?
— Полина! — зовет он, и я открываю глаза. — Ты что так пугаешь? — он резко отстраняется от меня, наливает стакан воды и ставит его передо мной.
Я молчу, не могу вымолвить ни слова. Не верится, что это происходит со мной. Я брежу.
— Ты не волнуйся так.
Он меня успокаивает? Я готова была к любому раскладу, даже к тому, что Вадим попытается мне пришить какое-нибудь обвинение, но я точно знала, что правда на моей стороне, и что теперь не сдамся.
«Мы не сдадимся», — поправила я себя.
Но того, что Годунов жив, я точно не ожидала.
— Что ты хочешь? — прохрипела я. Голос куда-то пропал, не желая восстанавливаться. — Я рада за него, — все-таки решилась я на это откровение, — и если ты мне собираешься чем-то угрожать, то это не прокатит, я все равно подам на развод.
— Стоп, — остановил меня парень, — я даже не хочу слушать твои домыслы. О чем ты там думаешь, меня никак не касается.
Я удивленно захлопала глазами.
Он кинул мне конверт на стол. Я его открыла и тут же покраснела с головы до ног. Там были наши с Максимом фотографии.
— Так вот, — продолжил он, — я надеюсь, ты не будешь пытаться отсудить у отца какое-либо имущество, потому как в прописанном между вами брачном контракте про измену есть отдельная оговорка. Но сейчас не о ней. Про вас с Золотовым я уже в курсе. И я так понимаю, отец тоже.
Я потупила взгляд. Вот почему я такая? Почему сейчас стыд, заполняет мой внутренний мир, хотя не должен? Я же осознанно делала этот шаг.
— Опять оговорюсь, ваши проблемы — это ваши проблемы, я сейчас про отца. Он, кстати, в коме, так что с разборками к тебе не полезет, не переживай.
И вот именно после этих слов меня отпустило, словно воздушный шар, что заполнял мои легкие, проткнули иголкой, и я наконец-то смогла легко вдохнуть.
— Меня волнует вот что.
— И что же это? — спрашивает из-за моего плеча Максим.
Я резко подскакиваю на месте от испуга, и стул опрокидывается на пол.
— Как? Что? — невнятные вопросы, смотрю на парня раскрытыми в изумлении глазами.
— Все очень просто, — он подходит ко мне и обнимает сзади.
На лице Вадима в этот момент не дрогнул ни один мускул. А я прижалась к его груди спиной, чувствуя себя защищенной и абсолютно счастливой. Мне плевать на условности. Есть я и есть мой любимый человек, а дальше… А что дальше? Я вопросительно подняла брови и посмотрела на Вадима.
— Есть нерешенные дела в полицейском участке, — сказал Вадим. — Получается, по документам — двойное покушение.
— Что? — в один голос задали мы вопрос.
— Ну, а что вы хотели, — Вадим облокотился на столешницу и скрестил ноги. — Отец защищался от нападения, поэтому ему пришлось оборонятся, он вытащил ствол, сделал выстрел, но тут, — он перевел взгляд с Макса на меня, — на него опять напали и столкнули с обрыва.
Я задохнулась от возмущения, слов просто не было. Чувствовала спиной, как сердце Максима колотится, а рука, что обнимает меня, судорожно подрагивает.
— Слушай… — в его голосе зазвучала ничем не прикрытая угроза.
— Нет, слушай ты, а точнее, вы!
Что у Вадима за дебильная привычка перебивать?
— Отец в коме, и я не хочу, чтобы его сейчас распинали во всех СМИ, поэтому, — парень сложил руки в замок, — я сделаю все, чтобы этого не случилось, но…
Это выбешивало — его привычка говорить и не давать возможности перебить себя.
— Я пойду вам на уступки и сделаю так, что вы, — он обвел нас взглядом, — отделаетесь легким испугом, а ты, Полина, — он выдержал секундную паузу, за что хотелось съездить по его надменной очкастой физиономии со всего размаха, — получишь развод в кратчайшие сроки.
Только эти слова нашли в моей груди отклик, и по сердцу приятно разлилась теплота от того, что возможен выход, выход из этой сложной и тупиковой ситуации.
— Даю вам сутки на раздумье. Вот мой телефон, — он положил визитку на стол и прошел мимо нас. — Можно было бы и проявить уважение, — бросил на прощание.
Максим дернулся в его сторону, но я в буквальном смысле повисла на нем.
— Прошу, не нужно, — просила я, — он этого не стоит. Тем более, побереги свое плечо.
Самой становилось противно от этих слов, потому как точно знала, что Вадим заслуживает, чтобы ему набили лицо, но и рисковать здоровьем Максима я совсем не хотела.
