– За моими вещами.
Д’Аверк пожал плечами, опуская на лицо свой массивный шлем.
– Что-то он долго. Я был бы очень рад покинуть это место. Здесь воняет смертью и злодейством.
Оладан указал на люк, в то же время вытаскивая меч:
– Не это ли ты почуял, Д’Аверк?
Наверху, у люка, стояло человек шесть или семь солдат Темной Империи в масках ордена Ласки, и их длинные рыла, кажется, прямо-таки дрожали в предвкушении кровопролития.
– Все на колесницу, скорее, – приказал Хоукмун, когда Ласки начали спускаться.
В передней части колесницы было возвышение для возницы, а рядом, в сетке для метательных копий, торчал длинный хлыст. Хоукмун запрыгнул на возвышение, схватил хлыст и щелкнул им над головами зверей.
– Подъем, красавицы! Подъем!
Кошки вскочили на лапы.
– А теперь – вперед!
Колесница дернулась, срываясь с места, когда могучие животные потащили ее по ступенькам наверх. Солдаты завопили, осознав, что на них несутся гигантские шипастые кошки. Кто-то успел спрыгнуть вбок, но большинство замешкалось и с криками попадало вниз, сокрушенное когтистыми лапами и железными ободьями колес.
Диковинная повозка вырвалась на серый дневной свет, расшвыривая очередных Ласок, привлеченных открытыми дверцами люка.
– Где же Воин? – ревел Хоукмун, перекрикивая вопли раненых. – Где мои сумки?
Однако рыцаря нигде не было видно, как и лошади Хоукмуна.
Солдаты Темной Империи надвигались на колесницу, и герцог Кёльнский хлестал их кнутом, пока Оладан с Д’Аверком отбивались мечами.
– Правь к воротам! – прокричал Д’Аверк. – Скорее – они вот-вот опрокинут нас!
– Где же Воин? – Хоукмун бешено озирался по сторонам.
– Он наверняка ждет за воротами! – в отчаянии выкрикнул Д’Аверк. – Едем, герцог Дориан, а не то нам конец!
Бросив взгляд поверх голов гранбретанцев, Хоукмун вдруг заметил свою лошадь. Седельных сумок на ней не было, и он понятия не имел, кто их забрал.
– Где Воин из гагата-и-золота? – прокричал он в панике. – Я должен его найти. В сумках спасение или смерть Камарга!
Оладан схватил его за плечо:
– Если ты не вывезешь нас отсюда – нам точно смерть, а Иссельде и что-нибудь похуже!
На мгновение Хоукмун застыл в нерешительности, но затем слова Оладана дошли до его сознания, он испустил оглушительный крик и направил ягуаров к воротам и подъемному мосту. Они галопом пронеслись по берегу озера, преследуемые, казалось, всеми ордами Гранбретани.
Звери Безумного бога, которые были гораздо быстрее любых лошадей, волокли подскакивавшую колесницу прочь от черного замка и подернутого туманом озера, прочь от рыбацких хижин и покойников, через холмы за озером, по грязной дороге, проложенной между угрюмыми утесами, а потом и дальше, на дикие равнины. Здесь дорога исчезала, но ягуары-мутанты мчались по мягкой земле без малейших усилий.
– Если и есть на что пожаловаться, – заметил Д’Аверк, изо всех сил цепляясь за борт бешено прыгавшей колесницы, – так только на то, что едем мы слишком быстро…
Оладан попытался улыбнуться, не разжимая стиснутых зубов. Он съежился на дне повозки, держа Иссельду и стараясь защитить ее от особенно чувствительных толчков.
Хоукмун хранил молчание. Он крепко сжимал поводья, не снижая скорости колесницы. Лицо его было бледно, глаза метали молнии. Он был уверен: его одурачил тот, кто называл себя его главным союзником в борьбе против Темной Империи. Одурачил якобы безупречный Воин из гагата-и-золота.
Глава седьмая
Встреча в таверне
– Хоукмун, остановись! Во имя Рунного посоха! Остановись! Ты спятил! – Д’Аверк, растерявший все свое обычное хладнокровие, дергал Хоукмуна за рукав, а тот нахлестывал тяжело дышавших зверей. Колесница ехала уже несколько часов, не замедляя хода, преодолела две реки и теперь, когда спустилась ночь, неслась по лесу. В любой момент они могли врезаться в дерево и разбиться. Даже могучие шипастые кошки устали, но возница продолжал безжалостно нахлестывать их.
– Хоукмун! Ты обезумел!
– Меня предали! Предали! В тех сумках было спасение Камарга, а Воин из гагата-и-золота украл их. Он провел меня. Сунул мне безделушку с ограниченной силой в обмен на машину, возможности которой безграничны. Вперед, зверье, вперед!
– Дориан, послушай друзей! Ты убьешь всех нас! – со слезами взмолилась Иссельда. – И убьешь себя – как ты тогда поможешь графу Брассу и Камаргу?
Колесница с грохотом подпрыгнула на очередном ухабе, и ее пассажиров сотрясло до костей. Ни один обычный экипаж не пережил бы такого удара.
– Дориан! Ты сошел с ума. Воин не предавал нас. Он нам помогал. Может быть, его окружили гранбретанцы. Может быть, у него отняли сумки!
– Нет, я почуял предательство, когда он только уходил из конюшни. Он пропал, и подарок Райнала пропал вместе с ним.
Впрочем, гнев и запал Хоукмуна начали проходить, он уже не хлестал по бокам измученных кошек.
Постепенно колесница замедлила ход: звери, которых больше не подгонял хлыст, хотели отдохнуть.
Д’Аверк забрал поводья из рук Хоукмуна, и молодой герцог не стал сопротивляться, просто сел на дно колесницы и закрыл лицо руками.
Француз остановил повозку, и звери тотчас же упали на землю, шумно дыша.
Иссельда погладила Хоукмуна по голове.
– Дориан, Камаргу для спасения нужен ты. Я не знаю, что было в сумках, но я уверена, что нам это не нужно. И у тебя есть Красный Амулет. Он наверняка поможет.
Была уже ночь, лунный свет пробивался сквозь кружево ветвей. Д’Аверк с Оладаном сошли с колесницы, растирая покрытые синяками тела, и отправились за дровами.
Хоукмун поднял голову. Лунный свет упал на его бледное лицо, блеснул черный камень во лбу. Он печально глядел на девушку, хотя и пытался улыбнуться.
– Спасибо тебе, Иссельда, что веришь в меня, но, боюсь, одного только Дориана Хоукмуна мало, чтобы воевать с Гранбретанью, а вероломство Воина заставило меня желать большего…
– Нет никаких доказательств вероломства, дорогой.
– Нет, я почувствовал, что он хочет бросить нас и забрать с собой машину. И он знал, что я это знаю. Он наверняка уже где-то далеко и даже не обязательно взял машину с какой-то недостойной целью. Возможно, его дела важнее моих, но я не нахожу ему оправдания. Он обманул меня. Он меня предал.
– Если он и раньше служил Рунному посоху, он, наверное, знает больше тебя. Он, быть может, хочет оставить эту вещь себе или считает, что для тебя она опасна.
– У меня нет доказательств, что он служит Рунному посоху. Он с тем же успехом может быть слугой Темной Империи. А я всего лишь его орудие!
