При виде собравшихся у крыльца молодых людей оба замерли от неожиданности.
– Что вы здесь делаете? – воскликнул Мэтью. – Что-то случилось с Барбарой и другими?
– Нет-нет, – поспешил успокоить его Томас. – О них пока никаких новостей. Но у нас срочное дело. Джеймсу грозит опасность.
Джеймс шагал по улице Кингс-Роуд в сторону Темзы. Мэтью часто брал его на импровизированные экскурсии по Челси; они бродили среди зданий эпохи королевы Анны, разглядывали величественные лестницы и терракотовые особняки, позолоченные закатным солнцем, искали адреса скандально известных поэтов и художников. Сейчас освещенные окна домов едва можно было различить из-за густого тумана, который становился все плотнее по мере того, как Джеймс приближался к реке.
Набережная Челси представляла собой прогулочную аллею, обсаженную платанами. Широкие кроны старых деревьев нависали над головой Джеймса, подобно темным облакам; стволы, покрытые вечерней росой, были освещены призрачным светом чугунных фонарей, установленных вдоль набережной. За парапетом клубился густой туман; лишь шум полицейского катера, проплывавшего мимо, да огонек кормового фонаря говорили о том, что рядом река.
Джеймс сообразил, что пришел слишком рано. Он замедлил шаг и неторопливо шел, глядя на мост Баттерси и тщетно пытаясь справиться с нетерпением и тревогой. Грейс. Он вспомнил их поцелуй в парке, свои мучения, агонию, которая началась в тот миг и до сих пор терзала его. Казалось, сердце его постоянно кололи десятки игл. Возможно, это было предчувствие появления демонов, приближения неизвестной опасности, или же следствие частых путешествий в царство теней, которое находилось совсем рядом с реальным миром. Он не знал. Нет, все дело в расставании с Грейс. Бывали времена, когда при мысли о ней Джеймс испытывал невыносимую боль; болела каждая клеточка его тела, и ему казалось, что если напряжение не ослабеет, сердце его разорвется, и он умрет.
«Скажи, любовь всегда причиняет людям боль?» – однажды спросил он у отца.
«Да, она причиняет страшную боль, – с улыбкой ответил отец. – Но мы страдаем ради любви потому, что она этого стоит».
Внезапно он увидел ее, она возникла перед ним, как призрак. Грейс стояла у входа на мост под тройным фонарем, украшенным чугунными завитушками: хрупкая маленькая фигурка среди тумана, одетая, как обычно, в светлое платье. Лицо ее в желтоватом свете фонарей было бледным. Джеймс бросился бежать, и она поспешила вниз по ступеням к нему, на набережную.
Когда они встретились, Грейс обвила руками его шею. Он ощутил прикосновение ее прохладных рук к затылку, и у него закружилась голова от множества нахлынувших воспоминаний: покрытые трещинами стены, окружавшие Блэкторн-Мэнор, тенистая поляна, где они разговаривали целыми днями, ее пальцы, застегивающие браслет у него на запястье…
Джеймс немного отстранился, чтобы взглянуть ей в лицо.
– Что случилось? – спросил он. – Ты написала мне, что тебе угрожает опасность.
Девушка опустила одну руку и сжала его запястье; пальцы ее скользнули по серебряному браслету, как будто она желала удостовериться в том, что он на месте. Затем она прижала пальцы к его коже в том месте, где можно было нащупать пульс.
– Мама просто вне себя от ярости. Я не знаю, что она теперь со мной сделает. Она сказала Чарльзу…
– Я знаю, что она сказала Чарльзу, – быстро произнес он. – Прошу тебя, скажи, что ты пришла сюда не из-за меня, Грейс.
– Ты появился в нашем поместье, чтобы встретиться со мной, – продолжала она. – Разве ты не знал, что Корделия тоже там была вчера вечером?
Он помолчал какое-то время. Как он мог сказать Грейс, что не приходил в ее дом и не собирался видеться с нею? Что той ночью, в какой-то момент – ужасный момент, – когда Корделия упомянула имя Грейс, он сообразил, что за все это время даже не вспомнил о своей возлюбленной? Как это возможно, чувствовать такую боль при упоминании имени женщины, но забыть о ней в минуту опасности? Он вспомнил слова Джема. Нервное напряжение творит с человеком странные вещи. Разумеется, все дело именно в этом.
– Я ничего не знал, пока не увидел их с Люси в вашем саду, – пробормотал он. – Насколько я понимаю, они хотели убедиться в том, что ты благополучно добралась до дома. Проходя мимо оранжереи, я услышал странные звуки, и… – Он смолк и пожал плечами. Он не мог заставить себя лгать Грейс. – И я увидел демона.
– Ты вел себя очень храбро, я знаю, но мама смотрит на это иначе. Она считает, что ты пришел лишь для того, чтобы унизить ее и напомнить остальным о заблуждениях ее отца.
Джеймсу ужасно захотелось как следует поддать ногой фонарный столб.
– Позволь мне поговорить с ней. Мы ведь можем сесть спокойно и поговорить – я, мой отец, ты и твоя мать…
– Джеймс! – На миг во взгляде Грейс промелькнуло гневное выражение. – Ты даже не представляешь, что мать сделает со мной, если я хотя бы заикнусь о подобном… – Она покачала головой. – Нет. Она пристально наблюдает за мной. Я едва сумела ускользнуть сегодня ночью. Я думала, что после приезда в Лондон она немного смягчится, но она возненавидела тебя еще сильнее. Она говорит, что в последний раз, когда Эрондейлы появились в Чизвик-хаусе, погибли ее отец и муж. Она повторяет, что не позволит тебе уничтожить нас.
«Татьяна совершенно лишилась рассудка», – подумал Джеймс и испытал мучительное чувство беспомощности. Он не понимал до сих пор, насколько глубока ненависть этой женщины к его семье.
– Что ты сказала, Грейс?
– Она говорит, что увезет меня обратно в Идрис. Что она совершила ошибку, позволив мне посещать вечера и увеселения, на которых присутствовали ты, твоя сестра и Лайтвуды, – она говорит, что это испортит меня, и моя репутация погибнет. Она еще на два года запрет меня в этом доме, Джеймс. Я не увижу тебя, у меня не будет возможности тебе писать…
– Так вот какую опасность ты имела в виду, – мягко сказал он. Он ее понимал. Одиночество в мрачном обветшалом доме вполне могло представляться Грейс опасностью. Оно, наверное, казалось ей худшим исходом, чем смерть. – В таком случае, укройся у нас, в Институте, – предложил он. – Институт существует для того, чтобы предоставлять убежище нефилимам, попавшим в беду. Мои родители – добрые люди. Мы защитим тебя от нее…
Грейс тряхнула головой с такой силой, что маленькая шляпка, украшенная цветами, соскользнула на спину.
– Матери стоит лишь обратиться к Конклаву с жалобой, и они прикажут мне вернуться домой, потому что мне еще не исполнилось восемнадцати.
– Почему ты так в этом уверена? Мои родители обладают влиянием в Конклаве…
– Если ты действительно любишь меня, – перебила она, и глаза ее вспыхнули, – тогда возьми меня в жены. Сегодня же. Мы должны бежать. Простые люди приезжают в Шотландию, в Гретна-Грин, там можно пожениться даже без разрешения родителей. После этого уже никто не сможет разлучить нас, я буду принадлежать тебе, а не ей.
