– Счастья вольная птица. Говорили, если положить монету под раковину, на которой стоит эта птица, потереть лежащую возле нее ветку и загадать желание, оно обязательно сбудется. У вас есть заветное желание, Томский?
– Есть. Выбраться отсюда. Только вот монетки у меня нет.
– Монетки…
Данила вдруг вскочил, сорвал противогаз, уперся руками в парапет. Его стошнило прямо в фонтан бурой жижей. Отплевываясь и отфыркиваясь, он быстро заговорил:
– Желания. Желания. Они сбудутся… Все. Мое, по крайней мере, точно…
– А какое ваше? – неизвестно зачем спросил Толик.
– Мое? – Данила ухмыльнулся, вытер рукавом мокрый подбородок. – Ты останешься здесь, с нами!
Громов вдруг прыгнул на Толика, схватил его за горло и повалил.
– Никто не уйдет отсюда безнаказанно!
От неожиданности и неизвестно откуда появившейся у Данилы силы Томский на некоторое время утратил способность сопротивляться. Из-под павлина толчками, с нарастающим напором потекла розовая с черными прожилками жижа. Биомасса начала заполнять фонтан и уже бурлила в нескольких сантиметрах от головы Толика, а он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Голова гудела от множества голосов, призывающих присоединиться к ним, зрение померкло. Томский видел только глаза Данилы. Две звезды, плавающие в ночи, в которую он проваливался.
Когда, казалось, все уже закончилось, звезды вдруг погасли. Кто-то, кого Толик не видел, помог ему подняться. Это был Добровольский.
Зовущие голоса не стихали, но зрение постепенно вернулось. Биомасса уже переливалась через край парапета и стремительно растекалась между кустами и деревьями Тайницкого сада.
Кипятка и Громова отнесли от фонтана как можно дальше, однако биомасса очень скоро грозила добраться и в самые дальние уголки сада.
– Томский, как вы? – поинтересовался Макс. – Если бы я не вырубил Громова, плавать бы вам в фонтане. Идти можете? До Первой Безымянной рукой подать. Леху я потащу сам.
– А Данилу?
– Похоже, помощь ему уже не нужна…
– Томский… Толик…
Звал Анатолия Громов. Говорил он с трудом. Изо рта его безостановочно лилась розовая жижа, смешанная с кровью. Томский подошел к Даниле, присел на корточки.
– Мне есть что сказать. – Громов перевернулся на бок и сплюнул на землю. – Главное. У меня есть дочь. Татьяна. Она в плену у тайного правительства. Только поэтому я вынужден был делать все, что они мне скажут.
– Понимаю…
– Да ничего ты не понимаешь, молодой идиот! – почти крикнул Данила. – Расстегни мне комбинезон. В нагрудном кармане пульт дистанционного управления миной, вмонтированной в огнемет. Мне поручили забрать книгу и уничтожить вас. Добровольский прав – у Невидимых Наблюдателей всегда есть запасной вариант.
– Теперь его не будет. – Толик вытащил пульт, плоскую черную коробочку с короткой антенной и одной кнопкой. – А Конституцию мы просто обменяем на вашу дочь. Вы обязательно встретитесь с Татьяной.
– В другой жизни, Томский. В другой жизни…
Данила скрючился. Его опять стошнило. Он что-то пробормотал и уткнулся лицом в рвотную массу. Толик снял перчатку, прикоснулся к шее Громова, пытаясь нащупать пульс. Пульса не было.
Томский встал, подошел к Корнилову.
– Юра, снимай огнемет. Давай его мне.
– Зачем?
– Сейчас увидишь.
Томский взял огнемет за лямки и пошел к фонтану. Без колебаний вступил в биомассу. Ноги вязли в мерзкой жиже, но Толик не сбавлял шага. Остановился в нескольких метрах от парапета и, сильно размахнувшись, швырнул огнемет в центр фонтана. Биомасса с готовностью поглотила подношение.
Толик вернулся к поджидавшим его друзьям.
– Все. Уходим.
Шагов через двадцать он, не оборачиваясь, нажал кнопку пульта. Взрыв прозвучал приглушенно, но в спину ударила горячая пружинистая волна. Сад осветила ослепительная огненная вспышка. На этот раз биомасса, которая, хоть и считалась разумной, явно сглупила. Она не успела уползти в свою нору. Почерневшие, безжизненные ошметки жижи повисли на кустах и ветках деревьев. Свет сменила темнота. Обычная темнота ночи, которую уже не освещали адские звезды Кремля.
Глава 10
Старые друзья
Майор Кречет не раз и не два давал себе обещание завязать с куревом, но на эту мелкую радость жизни не хватало даже его железобетонной силы воли. Он продолжал курить и делал это особенно часто при работе с бумагами. Вот и сейчас в его кабинете, несмотря на исправно работающую вытяжку, плавали клубы табачного дыма, а пепельница на столе была забита окурками.
Майор подчеркнул шариковой ручкой несколько предложений, которые показались ему особенно важными, захлопнул папку и закурил.
Рабочий день Кречета только начался. Он закончил работу с документами и стал принимать агентов, явившихся с докладами о положении дел в разных уголках Метро. Одних майор просто выслушивал, от других получал письменные доклады, донесения третьих фиксировал на бумаге сам.
Кречет выслушал рапорт очередного агента и собирался опять перейти к документам, разложенным на столе по степени важности, когда в дверь постучали.
– Войдите!
Майор недовольно поморщился – он не любил, когда его отрывали от дел, и предпочитал, чтобы к нему приходили только те, кого он сам вызывал. Однако вошедший оказался ординарцем самого Дабл Вэ, рослым атлетом лет тридцати с красивым, но каменным лицом. Кречет привстал.
– Генерал хочется встретиться с вами, – сообщил посыльный. – В своих личных покоях.
– Когда?
– Если нет неотложных дел – прямо сейчас.
– Неотложные дела всегда есть, молодой человек, – усмехнулся майор. – Но даже их можно отложить, если в гости приглашает сам Дабл Вэ.
Кречет хорошо знал привычки главы тайного правительства, и если тот приглашал его в личные апартаменты, это означало только одно: разговор будет с глазу на глаз.
Подобные встречи были редкостью, но тот факт, что они были, свидетельствовал о высшей степени доверия генерала к майору.
Через пятнадцать минут Кречет уже сидел в мягком кожаном кресле и любовался оттенками золота и янтаря, которыми переливался в свете настольной лампы налитый в рюмки коньяк.
На журнальном столике красовался хрустальный декантер с жемчужным ожерельем на горлышке и развернутая плитка шоколада.
Ровно гудел кондиционер. Стены личных покоев Дабл Вэ были увешаны картинами известных художников. Судя по характерным потертостям и прочим дефектам, это были подлинники, а не копии.
На генерале был черный велюровый халат с атласными антрацитовыми отворотами, из-под которого выглядывала белоснежная, не застегнутая на верхнюю пуговицу сорочка. Дабл Вэ положил дымящуюся сигару в хрустальную пепельницу, поднял рюмку, качнул ее, вдыхая аромат напитка, сделал маленький глоток и блаженно закрыл глаза.
