– Вот это да, бляха-муха! Красиво, чтоб мне лопнуть!
Краткая, но емкая характеристика открывшегося вида, выданная Кипятком, как нельзя лучше описывала московский пейзаж.
Однако доносившиеся снизу завывания вернули Томского в суровую действительность. Он приблизился к проему, взглянул вниз.
Толпа человек из ста сгрудилась вокруг ямы, расположенной между Царь-колоколом и Царь-пушкой. В темноте ее не было видно. Теперь же дыру, обложенную по периметру бетонными плитами и выглядевшую почти правильным кругом, можно было рассмотреть во всех подробностях.
Томскому она чем-то напомнила яму, которую рыли рабы сатанистов на Тимирязевской. Может быть, кремлевские психи тоже надеются прорыть ход к вратам ада? По крайней мере все, что происходило внизу, выглядело именно так.
Половина людей у ямы опустилась на колени. Завывая, они раскачивались из стороны в сторону. Те, кто остался стоять, вторили своим собратьям, дрыгаясь на месте. Дирижировал дьявольским оркестром хорошо знакомый Анатолию бородатый «гусар». Он кружил возле ямы, опускался на четвереньки, чтобы заглянуть вниз, и снова метался вокруг дыры в земле. Судя по всему, «гусар» был недоволен. Не происходило того, что должно было произойти.
И вот он остановился. Вытянул руки в направлении Спасской башни и завыл так, что почти заглушил свой хор. Одним взмахом руки он заставил сотоварищей замолкнуть, а сам опустился на колени и вонзил саблю в щель между плитами.
– Омнис иммундус спиритус омнис сатаника потескас омнис инкурсио инферналис!
Толпа пришла в движение. Психи расступались, расходились в стороны и ложились на плиты. Возможно, внизу эти действия и выглядели бы хаотичными, но сверху было хорошо видно, что лежащие образовывали пентаграмму, центром которой была яма.
– Нон ултра аудеас серпенс каллидисиме десипере! – проорал «гусар», выдергивая саблю. – Хуманум генус Деи Еслесиам персеквуи ас Деи електос ексутере ет крибраре сикут!
Толик был так увлечен зрелищем, что не сразу заметил Громова, который стоял рядом. Свой снятый противогаз он держал в руке и шевелил губами, явно повторяя тарабарщину, которую нес «гусар». Глаза Данилы сверкали. На лбу выступили капли пота.
– Данила?
– Я вижу, – тихо ответил Громов. – Я все вижу. Зрение вернулось…
Толик собирался сделать что-то, чтобы вывести Данилу из очередного ступора, но не успел.
«Гусар» схватил за руку какого-то мужика в шинели, подтянул к себе и, вонзив ему саблю в живот, одним движением вскрыл тело от пупа до подбородка. Несчастный упал, задергался в агонии, а «гусар» ударом ноги столкнул его в яму.
– Омнис иммундус спиритус омнис сатаника потескас омнис инкурсио инферналис!
На дне ямы что-то происходило. Что-то не похожее на просто конвульсии умирающего. Психи, не участвовавшие в построении пентаграммы, вновь завыли в уже знакомом ритме азбуки Морзе.
Появились новые служители ямы. Они волокли на плечах трупы с заметными признаками разложения. Судя по всему, их специально заготовили для ритуала и теперь швыряли в яму.
И тут Данила, оттолкнув Толика, схватился за ржавые перила, явно намереваясь спрыгнуть вниз. Томский успел схватить Громова за ворот комбинезона и отшвырнуть от проема.
– Не слушайте это! Не слушайте!
Не успел Анатолий выкрикнуть предупреждение, как в углу площадки зашевелилось то, что все приняли за груду тряпья. Мужчина с бледным лицом, облаченный в монашескую рясу, вытянул перед собой руки. Ощупывая подвешенные на веревках черепа, медленно прошел мимо застывших от неожиданности людей к проему, протиснулся между стеной и колоколом и… спрыгнул вниз.
Звезды на кремлевских башнях одновременно вспыхнули, залив колокольную площадку багровым светом. Вопли внизу стихли.
Сердце Толика превратилось в кусок льда. Яма наполнялась серой с розовыми прожилками пузырящейся массой. Жертвоприношение было принято.
Глава 3
Имя твое неизвестно
Времени на размышления не оставалось. Макс чисто инстинктивно разжал ладони, позволяя тому, кто схватил его за ноги, тащить себя вниз. Существо сверху отличалось недюжинной силой и не желало выпускать добычу даже при том, что сила тяжести была на стороне соперника внизу. Наконец голова Добровольского выскользнула из захвата. Уши лишь чудом не достались охотнику в качестве трофея, чего нельзя было сказать о противогазе.
Макс рухнул на дно колодца. Удар смягчило то, что он сбил существо внизу и упал на него.
Первым, что почувствовал, барахтаясь, Добровольский, было невыразимое зловоние. Перчатки скользили по гладкой шерсти. Перед глазами мелькнула морда. Наполовину человеческая, наполовину акулья. Желтые глаза с бушующим в их глубине адским пламенем.
Библиотекарь. Мутант выследил его. Дождался, пока человек останется один, окажется в самом неудобном для отражения атаки положении и…
Затрещала прорезиненная ткань комбинезона. Макс буквально видел, как ее рвут и режут серповидные когти.
Счет шел на секунды. Если Библиотекарь сможет размахнуться для первого удара, второй ему не потребуется.
Добровольский опустил руки, которыми защищал горло. Нащупал рукоятку «Глока» в тот момент, когда у шеи клацнули зубы, а кожу едва не прожгла горячая, как расплавленный металл, капля слюны.
Выстрелы прозвучали глухо – ствол пистолета упирался монстру в грудь. Макс снова и снова давил на спуск, но натиск Библиотекаря только усиливался, будто тварь была закована в броню.
«Если стрелять по корпусу, потребуется не меньше двадцати выстрелов, в голову хватит и десяти», – вспомнились Добровольскому слова сталкера, который не раз бывал в Великой Библиотеке. Он хорошо знал повадки чудищ, в которых превратились сбежавшие из московского зоопарка орангутаны, и их физические способности.
Хорошо, но недостаточно для того, чтобы выжить в схватке с ними. По слухам, знаток, отправившийся за книгами в очередной раз, так и не вернулся…
Макс не считал выстрелы, но полагал, что сделал их предостаточно. Почему же Библиотекарь не умирал? Или это был вовсе не Библиотекарь, а другой мутант, превосходящий обитателей книгохранилищ по выносливости?
– Ну, подыхай ты же!
– Подыха-а-ай! – передразнил Добровольского Библиотекарь, скопировав даже почти просительную интонацию человека. – Же… Ну…
В это же мгновение стальные тиски, в которые угодил Макс, разжались. Библиотекарь раскинул лапы, дернулся и затих. Желтые глаза-фары затянулись мутной поволокой и погасли.
Добровольский встал на колени. Несколько минут потребовалось на то, чтобы отдышаться и подняться во весь рост, ухватившись за нижнюю скобу колодца.
Теперь стало очевидно – он был на волосок от смерти. Библиотекарь оказался просто великаном. Даже теперь, мертвый, с развороченной пулями грудью, он выглядел устрашающе – настоящий демон, исчадие ада.
