Корнилов вошел в собор и принялся методично дезинфицировать его огнем. Вопли затихли. Психи, скорее всего, спрятались в свои потаенные норы.
– Вот так. С ними только так. – Юрий повернулся лицом к двери. – Теперь задумаются, прежде чем на нас переть.
Не успел он закончить эту фразу, как послышался звон металла. Корнилов вскрикнул и рухнул на крыльцо. Из темного проема дверей выкатился увесистый обломок мрамора – кто-то швырнул его в спину Юрия и попал в емкость для сжиженного газа. Пока Корнилов с ругательствами поднимался, на крыльцо с гиканьем выбежал рослый молодец в умопомрачительном наряде, состоявшем из кольчуги, шлема с пикой на верхушке, атласных красных брюк и желтых сафьяновых сапог с загнутыми вверх носами. Левая половина лица его не просто обгорела, а обуглилась до черноты. На месте правого глаза зияла красная дыра.
Псих размахивал тяжелым деревянным крестом и продолжал вопить что-то невразумительное. Он пнул ногой в ребра пытавшегося встать на ноги Юрия, и тот растянулся на крыльце.
Томский выстрелил, но впопыхах промахнулся. А вот Кипятку, оказавшемуся за спиной «богатыря», повезло больше – он впечатал приклад «калаша» между лопаток обгоревшего, и тот упал на Корнилова и тут же воспользовался моментом, отшвырнув крест и начав душить Юрия. Корнилов пытался отбиться – выдернул из ножен десантный нож и вонзил противнику в бок. Лезвие скользнуло по стальным кольцам кольчуги. Новый взмах ножа и… тот же результат.
А в проеме двери появились сразу несколько новых персонажей. Восемь мужчин разного возраста и телосложения, одетые во что пришлось: старинные камзолы, современные брюки, рясы священников, вязаные шапки и треуголки, штиблеты образца двадцать первого века, сандалии с обвитыми вокруг лодыжек кожаными ремнями, обычные кирзовые сапоги и просто резиновые шлепанцы. Общим у них было одно – глаза. Неподвижные, не реагирующие на внешние раздражители зрачки были зрачками слепцов. Судя по тому, что мужчины шли вереницей, положив руки на плечи идущего впереди, они действительно ничего не видели.
Странная процессия, не обращая внимания на шум, прошла мимо людей на крыльце, которые в изумлении не знали, что делать, спустилась по ступеням и растворилась в утреннем тумане, начавшем заполнять кремлевский двор.
– Вот те на! – Кипяток приставил ствол автомата к голове безумца, сидевшего на Корнилове. – Да сколько же вас здесь, бляха-муха!
Грохнул выстрел. Каша из мозгов брызнула Лехе в лицо, а псих в кольчуге упал на Юрия.
Корнилов сбросил с себя труп, сел.
– Что вообще здесь происходит, а, Громов?
– Если долго смотреть на дьявольские звезды – постепенно слепнешь. На себе испытал. Думаю, агрессию здесь проявляют только зрячие.
– Успокоили, Данила, так успокоили. – Толик пристально смотрел на дверной проем, ожидая новых сюрпризов, но храм безмолвствовал. – А я вот думаю, что крылечко это – не самое безопасное место. Не станем ждать новых зрячих в рыцарских доспехах. Светает. Надо идти.
Первым пошел Громов. Он двигался в направлении состоящего из трех частей здания: на фоне предрассветного тумана четко вырисовывалась колокольня, звонница и пристройка, образующие единое целое.
Томский смотрел на колокольню Ивана Великого, размышляя о громовской классификации людей, населявших Кремль. Она явно хромала. Если долго смотреть на звезды – ослепнешь. Откуда тогда взялись зрячие и агрессивные? Они появились здесь позже и не успели ослепнуть? Или дело было в физиологических особенностях каждого человека? Кремль влиял на каждого по-разному или, избирая себе жертву, сам решал, кому оставаться зрячим, а кому ослепнуть? Что за ерунда?! Он думает о Кремле не как о наборе окруженных стеной зданий, а как о живом существе! Звезды – мозг. Таинственная биомасса – кровь, бегущая по венам коридоров, кабинетов, залов и подземелий. Объединенные общим безумием люди – сердце… Да. Только такая, вывихнутая логика могла присутствовать в бессмыслице, происходящей здесь. Вереницы слепых, идущих неизвестно откуда и неведомо куда. Агрессивность зрячих, которые говорили шиворот-навыворот. От всего этого можно и самому сдвинуться по фазе!
Философские упражнения Анатолия были прерваны восклицанием Вездехода, который остановился, указывая рукой на громаду Царь-колокола.
Внутри пролома в корпусе колокола было заметно какое-то движение. Из дыры появился наголо бритый человек в пиджаке, надетом на голое тело, и закатанных до колен брюках. Он съехал по приставленному к постаменту обломку, поднял с земли стальную трубку, взобрался обратно и ударил в бронзовый бок колокола. Звон, разорвавший тишину, был подобен протяжному стону. Еще удар. Пауза. Снова удар. Потревоженный звоном Кремль пробуждался. Из-за угла одного из зданий вышли несколько темных фигур. Потом на открытом пространстве со стороны Архангельского собора появилась группа людей численностью человек в тридцать. Жители Кремля начали выпрыгивать из окон Арсенала и выходить из-за деревьев, росших вдоль кремлевских аллей, окружая группу Томского со всех сторон.
– Бум-бум-бум!
Безумец продолжать молотить по колоколу стальной трубой, объявляя общую тревогу.
– Занять круговую оборону! – Толик опустился на колено, приставил приклад автомата к плечу. – Огонь открываем по моей команде!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ
Глава 1
Библия Гутенберга
Станция Александровский сад только-только начала заселяться людьми. Это было видно и по наспех сбитым клетушкам, и по палаткам торговцев, расставленных впопыхах и еще не успевших обрести постоянные места, и по людям.
Такую разношерстную толпу можно было встретить не везде. Купцы и авантюристы, представительницы древнейшей профессии и брамины с мудрыми выражениями лиц, кшатрии и просто оборванные бродяги тоже пока не определились со своими местами.
На человеке, расхаживающем по станции Александровский сад с толстым фолиантом в руке, был потертый брезентовый плащ. Капюшон скрывал большую часть лица, позволяя видеть лишь бороду. Незнакомец ни у кого не вызывал подозрений: любитель литературы мог заглянуть сюда в надежде купить по дешевке что-нибудь по-настоящему ценное, пока продавец впопыхах еще только строил свои маркетинговые планы.
Никто из торговцев, карауливших свои книжные развалы, военных, следящих за порядком, и гостей, придирчиво изучающих товары, не подозревал, что под плащом был спрятан японский меч, а книга была ловко украдена незнакомцем с первого попавшегося под руку прилавка вовсе не ради ее содержания, а лишь для маскировки.
Макс Добровольский был вынужден отказаться от схронов, сделанных Невидимыми Наблюдателями в разных уголках Метро. В них были запасы патронов, оружие, одежда, сухие пайки и снаряжение для выхода на поверхность.
Но сейчас приходилось рассчитывать лишь на самого себя.
Интеллектуальный поединок между майором Кречетом и его лучшим учеником продолжался. Макс прекрасно понимал, что майору известны все его повадки, поэтому принял единственно верное в такой ситуации решение – импровизировать, поступать так, как он никогда не поступил бы в обычной ситуации. Только так можно было скрыться от всевидящего ока Кречета.
