Безразличные к косым взглядам браминов, они разделились, обошли всю платформу, побывали в кабинете начальника станции Ивашова и спустились в туннель.
– Он ушел. На поверхность. А у нас нет снаряжения, чтобы его преследовать.
– Быстрый и хитрый, сука.
– Еще бы – считался лучшим нашим диверсантом.
– Снаряжение можно раздобыть у Ивашова.
– Поздно. Возвращаемся. Начальство не потерпит самодеятельности. Но рано или поздно этот Добровольский попадется. А где, кстати, Эдик?
– Готовится со своим взводом сопровождать на поверхность какого-то супер-пупер воина.
– У нас вообще-то все супер-пупер. А откуда этот взялся?
– Говорят, какой-то перебежчик с Красной линии расстарался для нас. Они ж, эти коммуняки, просто повернуты на опытах над людьми. Когда им волю дали, всю страну раком поставили.
– Большевизм!
Четверо ликвидаторов, посланных по душу Добровольского, скрылись за поворотом туннеля. Как только их шаги стихли, на рельсы бесшумно соскользнула фигура в черном.
– Ну-ну. Я-то быстрый, – буркнул Макс. – И хитрый. А вы – просто болтуны.
Добровольский инсценировал свой выход на поверхность со станции Бор-Юг. На самом деле он просто спрятался и пристально следил за теми, кто был послан его уничтожить.
Итак, охота началась. Начальство оказалось на высоте и моментально его раскусило. А вот рядовые исполнители никуда не годились. Молодые и глупые. Чересчур самоуверенные, слишком невнимательные.
Добровольский шел за киллерами, держась на расстоянии в пятьдесят метров. Он решил сделать нестандартный, почти самоубийственный ход. Вернуться в Метро-2 и добраться до лаборатории, в которой колдовал перебежчик с какой-то узбекской фамилией, чтобы поболтать с ним по душам.
Через двадцать минут Макс остановился. Дождался, когда киллеры проникнут в подсобку с замаскированным входом на объект Д-6, и толкнул стальную дверь. На первый взгляд подсобка выглядела обычным вместилищем разного, уже никому не нужного хлама, однако обрезки ржавой, гнутой арматуры, скрученные в бухты кабели с ободранной изоляцией на самом деле крепились к крышке потайного люка.
Добровольский спустился вниз по вертикальной лестнице, прошел узким коридором к стальной двери и нажал несколько кнопок кодового замка.
Новый спуск, уже по наклонной лестнице, вывел его на платформу, по которой прохаживались несколько охранников.
Принцип «разделяй и властвуй» теперь работал против Невидимых Наблюдателей. Тайное правительство хранило в секрете предательство одного из своих диверсантов. Макс беспрепятственно миновал посты. Не последнюю роль в том, что его никто не остановил, была спокойная уверенность на лице и взгляд, наполненный, как всегда, безразличием к тому, что происходит вокруг.
В конце платформы Макс спустился на рельсы и запустил двигатель новенькой автомотрисы.
Через полчаса он уже шел дорогой, которую несколькими часами раньше проделал его учитель. В отличие от майора Кречета Добровольский не отдавал часовым честь, а показывал каждому из них свой пропуск.
Лишь у последней двери охранник, взглянув на заламинированный, пересеченный красной полоской прямоугольник пропуска, насторожился.
– Вы из группы сопровождения?
– Да.
– Опоздали.
– Ничуть. Необходимо кое-что уточнить.
– А-а-а. Проходите.
В коридоре, украшенном картиной Дали, были открыта только одна дверь. Добровольский подошел к ней и покачал головой.
Ахунов стоял у кровати, на которой лежала спящая девушка.
– Так вот, значит, как развлекается наша псевдонаучная интеллигенция. Ну-ну.
Когда Тельман обернулся на голос незваного гостя, в пах ему уперся кончик катаны.
– Что вы здесь делаете?! По какому праву… Я сейчас вызову охрану.
– Заткнись. И вон отсюда в коридор!
После того, как Тельман запер дверь, Добровольский убрал катану в ножны.
– Ну рассказывай.
– Что рассказывать?
– Все. От начала до конца. О своем универсальном солдате, о том, куда и с какой целью он направляется.
– Не имею права. Это – совсекретная информация! Кто вы, в конце концов?!
– Тот, от кого у тебя не будет секретов. У нас мало времени, и я еще не решил, оставлять ли тебя в живых.
– Хорошо, – вздохнул Ахунов. – Я скажу все. Только…
– Только?
– О том, что вы видели там… Это… Совсем не то, что вы подумали…
– Ну-ну. Конечно. Ты зашел пожелать сладких снов. Если руководство узнает об этих визитах, твоя карьера будет закончена. Да и жизнь, в общем-то, тоже. Такие, как ты, исчезают бесследно. Сомневаешься?
– Нет-нет. Слушайте. Мне поручили запрограммировать гэмэчела…
– Что за гэмэчел?
– Один из анархистов со станции Войковской, ну с Гуляй-поля… Тех, что попали в плен, прошли через лабораторию профессора Корбута и вынесли Ленина из Мавзолея.
– Разве они не погибли?
– Все, кроме одного. Он был серьезно ранен и чудом выжил. В прошлой жизни его звали Гришей
[10]. Корбут больше им не интересовался, а я привел его сюда, выходил и… Сделал из него универсального солдата.
– Цель?
– Че доставит из Сенатского дворца Кремля главный экземпляр Конституции Российской Федерации. Его выпустят на поверхность со станции Александровский сад. Туда же он и вернется, выполнив поставленную задачу.
– Отключить твоего Че можно? Перепрограммировать?
– Нет. Процесс запущен. Датчик снят. Даже располагая оборудованием, которое находится здесь, сделать ничего нельзя. Че пойдет до конца.
– Как терминатор, что ли?
– Весьма точное сравнение. Да.
– Ну-ну. Остановить, говоришь, нельзя? Как знать, как знать… Ладно. Идем в твой кабинет.
Добровольский усадил Ахунова за стол.
– Бери ручку, бумагу. Пиши все, что рассказал мне. Внизу – дата, подпись. Фамилия и инициалы. Разборчиво.
– Да, конечно. Вы ведь меня не убьете?
Макс ничего не ответил. В ожидании того, когда Тельман закончит свою исповедь, он включил плеер, сел на стул и принялся похлопывать себя по колену в такт музыке.
– Я все написал, – объявил Ахунов после нескольких минут пыхтения над листком. – Как вы просили. Могу рассчитывать на…
– Снисхождение? Можешь. – Добровольский вытащил наушники из ушей и спрятал в нагрудный карман куртки, туда же сунул листок, исписанный Тельманом. – Если попытаешься дернуться – это бумаженция тут же упадет прямо к Дабл Вэ. А уж он, поверь, позаботится о том, чтобы о тебе даже воспоминаний не осталось.
