Томский последовал за Данилой первым. Он с трудом протиснулся в отверстие, которое можно было назвать скорее щелью, чем дырой.
Оказавшись по ту сторону стены, Громов включил фонарик. Толик увидел ступени, старательно вырытые для того, чтобы максимально комфортно взбираться по крутому склону. Мародеры Коли Блаватского основательно готовились к выносу кремлевских сокровищ: у земляной лестницы имелись даже деревянные перила, перекошенные, но все еще в сносном состоянии.
Томский обернулся. Из дыры в стене, толкая перед собой огнемет, выбрался Корнилов. Потом появилась Шестера, а следом – Вездеход.
– Бляха-муха! Так вот ты какой, Кремль!
Кипяток, как всегда, слишком спешил и едва не сбил с ног карлика. Данила, не тратя времени на комментарии, начал подниматься наверх. Когда Толик нагнал проводника, тот стоял на середине лестницы у вбитого в землю кола, который венчал собачий череп. Через пару метров Томский увидел новый кол. На этот раз на верхушке его красовался череп человеческий.
– Что это, Данила?
– Одна из милых шуток Коли Блаватского. Его любимой книгой был «Остров сокровищ», а сам Колян, наверное, считал себя реинкарнацией капитана Флинта. Пил он, по крайней мере, не меньше знаменитого пирата. Не ром, конечно, а сивуху. Думаю, что этими черепами он хотел отпугнуть конкурентов, которые тоже могли охотиться за кремлевскими сокровищами. Ну-с, товарищ Томский, вот мы и пришли.
Земляная лестница закончилась. Ко ржавой железной ограде была прислонена лестница деревянная – видно, Коля Блаватский не хотел порвать штаны.
Громов потряс поперечные перекладины, проверяя их на прочность. Убедившись в том, что лестница выдержит его вес, собрался лезть первым, но Анатолий его остановил.
– Постойте, Данила. Давайте-ка я. Мало ли что там…
Томский отдал свой вещмешок Корнилову, повесил «калаш» на шею и поставил ногу на нижнюю перекладину.
– Я скажу, если за оградой все чисто. Без моего сигнала никому не дергаться.
В гробовой тишине заскрипела лестница. Всего пять перекладин. Толик почему-то ожидал, что сразу окажется среди кремлевских зданий, однако за оградой было просто открытое место. Кусты. Деревья и… Тишина. Полное безмолвие. Томскому казалось, что единственным звуком был стук его собственного сердца. Он перевесил автомат на плечо и включил фонарик. Ничего нового. Те же кусты, та же трава.
Толик уже оборачивался к ограде, чтобы позвать остальных, когда трава сделалась рубиново-красной. Всего на секунду. Но ее хватило на то, чтобы он услышал голоса. Целый хор. Они что-то говорили. Захлебывались от желания выговориться до конца и этим мешали другу. Слова цеплялись одно за другое, перекрывали друг друга, теряли отчетливость, расплывались, превращаясь в беспорядочный набор отдельных звуков.
Томский тряхнул головой, пытаясь избавиться от шума, но это движение дало обратный эффект. Из хора голосов выделился один. Противный, скрипучий. Не мужской, не женский и не детский.
– Борг, борг. Пурт! – затараторило ОНО. – Борг. Юадолог! Иди ок енм. Ежилб! Еще ежилб!
Анатолия осенило. Иди. Еще. Слова, в которых обратный порядок букв ничего не менял. Борг. Гроб. Пурт. Труп. Юадолог. Голодаю. Ежилб. Ближе. ОНО говорило шиворот-навыворот!
Не успел Толик сделать это открытие, как мрак впереди сгустился в одном месте, образовав фигуру существа с поразительно длинными, до земли руками, короткими, кривыми ногами и маленькой, овальной формы головой.
– Ежилб! – проскрипел монстр. – Еще ежилб!
Томский направил на зловещий силуэт луч фонарика. Свет вырвал из мрака низкорослое, лишенное листьев дерево, наклоненное к земле почти под сорок пять градусов.
Одно из двух: или монстр успел скрыться, или его вообще не было и в помине, а таинственное существо было создано воображением Толика из безобидного дерева.
– Мой ежилб в тебя не влезет, – проворчал Томский. – Так что лучше заткнись!
Грубость не помогла. Толик почувствовал, как кто-то легонько похлопывает его по плечу.
– Ыт лапоп. Йо как лапоп…
– Это ты попал!
Томский резко обернулся. Ствол его автомата, по идее, должен был упереться в грудь обладателя скрипучего голоса, но ничего не произошло. За спиной было пусто. Толик вздохнул. Для очистки совести он еще раз провел лучом фонарика вокруг себя.
Все, что происходит сейчас, ему только кажется и является следствием вспышки кремлевской звезды. Гипноз?
И в этот момент свет фонаря упал на того, кто вздумал играть с Анатолием. Чудище стояло у дерева и выглядело уродливой пародией на человека. Томскому во весь рот улыбался голый мужчина с головой, перевернутой на сто восемьдесят градусов. Вывернутые наизнанку ладони скребли костяшками пальцев гладкие ягодицы и теребили волосы спины. Правая и левая ноги смотрели ступнями в разные стороны. От того, что вывернутый человек был гладко выбрит, а светлые волосы его тщательно подстрижены и даже прилизаны, он выглядел еще страшнее.
– Ежилб. Ежилб. Е-е-ежилб!
Прихрамывая и двигаясь боком, монстр начал приближаться к Толику. Большой опасности при такой скорости передвижения он не представлял, но Томский инстинктивно нажал на спуск.
Если пули и причинили уроду какой-то вред, то лишь тем, что он просто исчез. Растворился в воздухе. Слился с мраком.
Через ограду перебрался Корнилов.
– Что за стрельба, Толян?
– Если бы я знал… Чертовщина какая-то здесь творится…
– А чего ты ждал? Сунулся в пасть к дьяволу – жди чертовщины! – Юрий наклонился. – Эй там, свистать всех наверх!
Томский осмотрелся вокруг. Он пожалел о том, что поднял шум. Оповещать тех, кто жил в Кремле, о своем приходе автоматным выстрелом было верхом неосмотрительности, однако ничего не произошло. Кремль безмолвствовал. А может, выжидал?
Подошедший Громов осмотрелся.
– Не знаю, что именно происходит, но все изменилось с тех пор, как я бывал здесь в последний раз.
– Что изменилось, старик? – Леха Кипяток поднял свой «калаш» в одной руке стволом вверх, словно Рэмбо. – Толком, бляха-муха, говори.
– Тихо. Темно. Это – не просто ночь. Посмотрите на небо. Ни облаков, ни луны. Только мрак. Кто-нибудь такое видел? И не просто тишина. Это… Затишье!
– Засада? – Корнилов выдернул раструб огнемета. – Снова засада?
– Весь Кремль – одна большая засада, – произнес Данила глухим голосом. – Но от того, что мы будем здесь стоять, ничего не изменится. Для начала доберемся до Архангельского собора.
– А почему до Архангельского? – поинтересовался Томский. – Что еще за якорная точка?
– Ближайший к нам храм на территории Кремля. Дальше него лично я пройти не смог. Если сможем побывать там, то поверю в успех всего предприятия.
