От «Тургеневской» до нужного места было минут пятнадцать спокойным шагом, однако Женя шел крайне медленно, всем своим видом показывая, как ему противно тратить время на посиделки в баре. Федору очень хотелось пнуть его, чтобы придать немного ускорения, но он из последних сил сдерживал себя, чтобы не поставить под угрозу всю операцию. Было нетрудно заметить, что Петр с Лешей боролись с аналогичными соблазнами. Неделин даже чуть подотстал, чтобы Женя не видел, как от злобы у него на лице ходят желваки.
Наконец они были у цели – на неприметной вывеске мигала неоновая пивная кружка. Федор подошел ко входу в бар и встал у двери, как бы поджидая остальных. По счастью, никто из посетителей в этот день не курил на улице, вокруг, кроме четырех внешников, не было ни души. Неспешной походкой Женя доковылял до двери и вопросительно посмотрел на Федора.
– Ну что, заходим? – спросил он.
В ту же секунду Федор сделал резкое движение и со всей силы ударил его апперкотом под дых. Женя выпучил глаза и со стоном осел на асфальт. Леша и Петр мгновенно подхватили его под руки и потащили к строительному забору. Федор достал заготовленный проволочный крючок и после недолгой возни открыл покосившуюся калитку из крашеного гофрированного железа. Куницын и Неделин быстро втащили Женю внутрь, Скрябин вошел следом и прикрыл дверь. Полдела было сделано – теперь никто не мог увидеть их с улицы.
За годы заброшенности дом успел частично обвалиться, однако нижние этажи были по-прежнему устойчивыми, а толстые дореволюционные стены хорошо глушили звуки, не предназначенные для посторонних ушей. Коллеги затащили Грищенко в дальнюю комнату, где на стенах еще сохранились покрытые граффити советские обои, а под потолком свисали осколки разбитой люстры. Леша и Петр бросили Женю на пол, в груду пыли и мусора. Тот скрутился в позу эмбриона и жалобно застонал.
– Заберите у него трубку, – сказал Федор.
Петр похлопал Женю по карманам и достал китайский смартфон.
– Сломать?
– Да нет, просто вынеси в соседнюю комнату. Заодно и наши вместе с ним отложи.
Федор и Леша отдали Петру свои телефоны, Неделин вышел в соседнюю комнату и сложил их на крышке разбитой тумбочки. Вернулся. С презрением посмотрел на Женю и вполсилы пнул его ногой. Тот сжался и застонал еще громче.
– Не ной! Говори, почему стучал на нас роботу? Хотел нас всех подсидеть и получить повышение?!
Женя прекратил стонать и отвернулся.
– Молчишь, сука? Н-н-н-на! – Петр еще раз ударил его ногой, на этот раз гораздо сильнее.
Теперь Федор подошел к Жене поближе и приподнял его за воротник рубашки.
– Отвечай, зачем писал «Управленцу»! – проорал он прямо ему в ухо.
– Федор… Федя… я никому не стучал, вы ошиблись! За что вы меня бьете? Отпустите меня, пожалуйста… я никому ничего не скажу!
– Конечно, не скажешь, тварь! Ты, бля, уже все, что знал, рассказал руководству! Можешь не препираться, нам программисты все про тебя слили!
Грищенко вновь застонал и как-то обмяк. Федор отвесил ему свободной рукой несколько смачных пощечин.
– Женя, просто скажи, для чего ты писал все эти письма? – вступил в игру Леша. – Своим враньем ты только все усугубляешь, мы будем бить тебя, пока ты не сознаешься. Расскажи нам правду – и мы сразу тебя отпустим.
– Я серьезно не понимаю, о чем вы. Какие письма? Я ничего не писал…
Федор тяжело вздохнул и достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги.
– Мы предполагали, что у тебя возникнут проблемы с памятью, поэтому принесли небольшую шпаргалку. Может быть, она поможет тебе кое-что вспомнить. Ты не против, если я зачитаю?
– Не надо…
– Ну-ну, не капризничай. Лучше послушай.
«Уважаемый господин министр, – так начинается письмо, вполне безобидно! – К Вам вновь обращается специалист-эксперт отдела внешних связей департамента анализа и организационного обеспечения Грищенко Евгений Валентинович. – Что, Жень, по-прежнему будешь утверждать, что ничего не писал? – Хочу обратить Ваше внимание на очередной вопиющий случай нарушения этики работы в коллективе. Сегодня, 10 июля 2031 года, временно исполняющий обязанности начальника отдела внешних связей Скрябин Федор Алексеевич в нарушение Вашего распоряжения и должностных инструкций поручил мне и другим сотрудникам отдела написать характеристики на самих себя.
На мой взгляд, это задание является не только преступным, но и глубоко неэтичным, поскольку стимулирует самые низменные чувства в сотрудниках Министерства. Я говорю в первую очередь о гордыне, тщеславии, необоснованном стремлении к конкуренции. Таким образом, сотрудники, привыкшие честно оценивать свою работу (к ним я отношу и себя), неизбежно окажутся в проигрышном положении по сравнению с теми, кто рад использовать любую возможность приписать себе несуществующие достоинства и заслуги. – Боже мой, какой слог! – Поскольку поручение было дано в устной форме и осуществлялось с домашних компьютеров, у меня нет прямых доказательств преступных действий Ф. А. Скрябина. Тем не менее я прошу Вас крайне критически отнестись к присланным им досье на сотрудников отдела внешних связей. От этого зависит честь нашего прославленного Министерства, основанного в трудные годы Великой Отечественной войны Иосифом Виссарионовичем Сталиным.
С глубоким уважением и надеждой на справедливость,
Грищенко Е. В.».
Дочитав письмо, Федор несколько раз сильно ударил Женю по ребрам. Тот взвыл от боли.
– По-прежнему ничего не помнишь? Или память все же прорезалась?
– Подождите, не бейте! Пожалуйста, прошу…
– Как только расскажешь, зачем стучал, сразу перестанем.
– Я, в общем, вы поймите… я правда…
– Что?! – хором закричали дознаватели.
– Я действительно писал «Управленцу»…
– О чем? Как часто?! – с нетерпением спросил Петр.
– Почти каждый день… обо всем… по крайней мере, обо всех нарушениях…
– Вот с-с-сука!
Петр замахнулся, чтобы ударить Женю, но Федор перехватил руку. Грищенко рефлекторно закрыл голову.
– Продолжай, – сказал Федор. – Пока рассказываешь, мы тебя не тронем.
– «Управленец» все знал, все наши секреты. Даже про то место во дворе, где якобы «слепая зона»… там на самом деле есть камера на дальней стене… все видно как на ладони… Я его специально Пустохвалову посоветовал тогда.
«Так вот, значит, как засняли падение Пустохвалова», – подумал Федор. У него темнело в глазах от ярости, но он из последних сил старался не повышать голос.
– И что он тебе отвечал? «Управленец» что-то тебе обещал?
– Нет, ничего. Только благодарил за информацию и просил продолжать наблюдение…
