– Мы тут подумали, будет нехорошо, если мы оставим папу одного на Рождество, – со вздохом начала Джейн.
– И нам будет не по себе, ведь так? Будем сидеть тут и переживать за него. Вдруг он споткнется и упадет, проломит себе голову, и никто ведь не узнает, так и будет лежать совсем один, разлагаться, и придется идентифицировать его личность по зубным коронкам, – продолжил Питер, у которого патологическая склонность каркать и готовиться к самому страшному исходу событий.
– А ты всегда очень много готовишь на Рождество, мам, чересчур много. И выбрасывать еду – это же безответственное отношение к будущему планеты и будущим поколениям, – добавила Джейн.
– Так, давайте вы оба перестанете давить мне на совесть и сразу перейдете к делу, – ответила я. – Ваша обеспокоенность потенциальной смертью отца от несчастного случая и озабоченность тем, что мои запеченные поросята способствуют таянию льдов, – это окольная попытка заставить меня пригласить его к нам на рождественский ужин?
– Ну, раз уж ты об этом заговорила, то было бы неплохо, – невинно заметила Джейн.
– Суперидея! Как это мы сами не догадались? – воскликнул Питер, изо всех сил изображая «я вообще был не в курсе и сам теперь удивляюсь», он всегда так делает, когда я вытаскиваю из холодильника пустую пачку из-под молока.
– Ладно, – сказала я.
Я отправила Саймону сообщение с формальным приглашением, а также с оговорками, что от него ожидается хорошее вино и нельзя жаловаться ни на что, включая время подачи ужина, даже если ужин будет запаздывать часа на два, запрещается сравнивать не в мою пользу начинку моих пирогов с тем, что готовит его мама, возражать против Правила Пяти Секунд, если что-то упало на пол, а я его подняла в течение пяти секунд и подала на стол, и когда у меня наступит мой Ежегодный Рождественский Коллапс, то он не имеет права закатывать глаза и говорить мне, что это всего-навсего жаркое на ужин и зачем было затевать всю эту суету из-за пары запеченных индеек, не употреблять слов «истеричка», «королева мелодрамы», от него требуется только подливать мне вина, пока я не успокоюсь, и смотреть, чтобы не подгорел картофель, пока я рыдаю и бьюсь в истерике оттого, что ТАК МНОГО на меня навалилось и я НЕ СПРАВЛЯЮСЬ СО ВСЕМ ЭТИМ!
Саймон ответил, что принимает приглашение и готов выполнить все требования, хотя я чуть было не аннулировала свое приглашение, когда увидела его ссылку на статью о Правиле Пяти Секунд, в которой говорилось, что нет такого правила, а по мне, это просто ересь, ибо все знают, что Правило Пяти Секунд существовало ВСЕГДА.
Понедельник, 24 декабря
У меня получилось. Черт побери, наконец-то у меня это получилось! После ПЯТНАДЦАТИ ЛЕТ ежегодных попыток провести волшебный Сочельник с детьми, когда я чищу картошку под рождественские песнопения по радио, потом мы все уютно устраиваемся на диване и смотрим «Эту прекрасную жизнь», потом они ковыляют в свои кроватки, сонные, взъерошенные и такие милые, а я крадусь на цыпочках в их комнатки и развешиваю рождественские чулки с подарками и смотрю на них, пока они спят, думаю, как сильно я их люблю, и вот сегодня у меня наконец получилось провести Сочельник как надо, когда мне не приходилось носиться как ужаленной, не присев ни на минутку, готовить гигантский Рождественский Ужин из бесчисленных блюд для неблагодарных членов моего семейства, переживать, хватит ли фольги для запекания, метаться из комнаты в комнату, качаясь от усталости и выпитой бутылки бейлиса, упаковывать дохулиард подарков, прятать эти самые подарки в детской, перебудив при этом самих детей, и упасть без задних ног в кровать в полчетвертого утра.
Конечно же, это не было так уж волшебно, как я всегда мечтала. Дети яростно воспротивились прослушиванию рождественских песнопений по радио: Питер говорил, что это оскорбляет его чувства атеиста, потому что его заставляют помимо воли слушать религиозные радиопередачи (он до сих пор не простил мне, что в начальной школе он, атеист, мог не оставаться на рождественские и пасхальные церковные службы, но я не писала его учительнице никаких объяснительных, потому что тогда мне надо было бы забирать его раньше времени из школы, вот такая я негодная мать).
Никто не соглашался слушать музыку, которую хотел слушать другой, Джейн назвала музыку Питера дебильной, а Питер сказал, что Джейн слушает слащавые глупости, на что я сказала им обоим, что их музыка просто какой-то жуткий скрип, а они оба заявили мне, что я слушаю отстой, поэтому мы чистили картошку в тишине, изредка прерываемой жалобами моих херувимов на мою несправедливость и отсутствие доверия к ним, потому что до сих пор я не разрешаю им помогать мне украшать елку и всегда делаю это сама, – этот вялотекущий спор длился у нас уже около недели. Пусть называют меня Елочным Нацистом, мне плевать. Это МОЕ дерево, и я его украшаю ПРАВИЛЬНО.
У меня даже голова закружилась от праздничного настроения и от того, что В СОЧЕЛЬНИК Я МОГУ присесть и даже посмотреть «Эту прекрасную жизнь», так что на минуту я потеряла бдительность и поддалась на уговоры Питера, что он уже большой мальчик, ему четырнадцать уже, так почему бы ему не выпить пива? От одной маленькой бутылочки Питер начал пускать бесконечные отрыжки и глупо хихикать – вряд ли его так унесло, скорее это он специально делал, чтобы действовать мне на нервы, в любом случае, он своего добился.
Джейн удалось развести меня на большой бокал бакарди с колой, который сделал ее еще более саркастичной, так что она сидела и отпускала колкие комментарии по ходу фильма, объявив в итоге, что фильм устаревший и тупой. Питер в знак согласия пустил еще одну отрыжку, и тут я потеряла нить сюжета и заорала на них, что это прекрасный фильм о надежде и о том, что даже маленькое усилие может привести к большим переменам, и если они сейчас же не заткнутся, то пусть проваливают нахрен отсюда. Они так и поступили, так что я осталась досматривать фильм одна, всхлипывая и утирая слезы в компании Джаджи и бутылки красного вина.
Несмотря на то что уже лет десять назад оба ребенка перестали верить в Санта-Клауса, они настаивали, чтобы я оставляла за порогом угощение, стакан виски для Санты (это Саймон предложил поменять молоко на виски) и морковку для Рудольфа. Чулки также не подвергались сомнению, хотя мне ясно дали понять, что их нужно вешать на первом этаже, а не заносить тайком в их комнаты, потому что это «стремно» и «жутко», тем более что они спят. Я пыталась спорить, что они не могут навязывать свои традиции, в то время как мои традиции ими отметаются, на что мне была высказана угроза, что если я буду настаивать, то они подопрут дверь изнутри стульями.
Наконец я отправила своих бесценных деточек спать, как они ни ворчали, что еще рано, и занялась упаковкой разных мелочей для их чулок, ибо все, что они хотели получить в подарок, – это деньги и подарочные сертификаты Amazon и iTunes. У Питера в чулке были подарки, на мой взгляд, очень даже клевые, я надеялась, что ему понравится, хотя, скорее всего, он на них и не взглянет, в чулке у Джейн была в основном косметика, которая стоила дороже моей. Елка выглядела как-то голо без больших коробок с подарками, поэтому я завернула подарки для Джаджи и Барри и для противных куриц и сложила их под елку тоже.
