Сэм заржал.
– Ха-ха-ха! А я ни разу за весь вечер не опозорил Софи.
– Неправда, пап. Ты рассказал отвратительный анекдот про отца мистеру Мэттьюсу, и ему пришлось засмеяться, хотя он ничего не понял, а ведь ему удается общаться со взрослыми только во время родительских собраний, – напомнила ему Софи.
– Она опять встала! Все, я пошла. Джейн, за мной, – я помчалась напролом и плюхнулась на еще теплый после мамы Либби стул, опередив эту дерзкую сволочную маму Холли, которая хотела пролезть без очереди. Блин, какой же горячий стул, аж неприятно.
Когда мы наконец прошли всех учителей (я ошиблась, Либби была в Севилье, а не в Барселоне), во мне не осталось ни малейшего желания жить, в ушах все еще стоял гул учительских голосов, рассказывающих о посредственных успехах наших отпрысков и выражающих надежды, что, может быть, они приложат чуть больше усилий, я потащилась к выходу, но тут меня поймал Сэм.
– Не забывай про нас. Если тебе надо будет с кем-нибудь поговорить, обращайся в любое время. Ты знаешь, где меня найти. Где нас найти, хорошо?
– Спасибо тебе.
Я чувствовала, что мне нужен большой бокал вина, чтобы прийти в себя. Джаджи осуждающе оглядел меня с ног до головы и напомнил, что на его родительские собрания меня никогда не вызывали и если бы я не заводила детей, а, как разумный человек, завела бы только собаку, то мне никогда в жизни не пришлось бы проходить через такие испытания. Он прав.
Воскресенье, 21 октября
Саймон становится все более и более внимательным и даже похвалил меня за то, как я отлично справилась с Джейн, когда они с Гарри разбежались, но его несколько напрягло, что у Джейн тут же завелся новый бойфренд, на что я ему сказала, что о нем она мне сама рассказала и лучше знакомый бойфренд, чем незнакомый. Когда пришло время забирать детей на выходные, он приволок букет цветов – сказал, что увидел цветы и они показались ему милыми, поэтому он подумал, что мне они тоже понравятся. Честное слово, не припомню, когда в последний раз Саймон дарил мне цветы, но тут мне стало совершенно ясно, что надо объясниться с Саймоном, чтобы он не питал никаких иллюзий на наш счет.
Я приняла его назойливое предложение сходить на бранч, потому что если между нами разразится сцена, то пусть будет испорчен такой никчемный прием пищи, как бранч, да к тому же там можно пить «Кровавую Мэри», так что, может, все обойдется мирно. Я очень надеялась, что никаких неловких разговоров за бранчем не возникнет, мы просто поедим. А если Саймон все-таки затеет какую-нибудь двусмысленную беседу, то мне придется взять ситуацию в свои руки и разруливать.
Все началось с вежливой беседы о погоде, потом мы поговорили о Луизе, которая наконец откочевала со своей волчьей стаей. Тут Саймон пожаловался, что она сломала его блендер.
– Тот, который KitchenAid? – спросила я.
– Он самый, очень дорогой.
– А ты им хоть раз пользовался, когда съехал от нас?
– Нет, но ведь дело не в этом.
– Именно в этом. Тебе надо ее благодарить, что она его раскурочила. Была причина, по которой я отдала тебе этот блендер, когда ты съезжал…
– Что за причина?
– Мммм. Помнишь то Рождество, когда она приехала к нам после родов последнего из своих последышей, от этого хиппаря Бардо?
– Да?
– Ну вот, я как-то утром спускаюсь на кухню, а она там готовит смузи в блендере, особый смузи.
– Особый?
– Ты не помнишь? Я же тебе тогда рассказывала. Да, она смешивала в блендере ингредиенты для особого смузи, и среди прочего там было семя Бардо.
– Семя… Семя?.. В смысле… семенная жидкость?
– В смысле семенная жидкость.
Саймона передернуло.
– Я потом заливала блендер хлоркой, отмывала и скребла, но так и не смогла им больше пользоваться. Да и сдавать его в комиссионку было тоже неудобно, учитывая, что там до этого смешивали… но с другой стороны, как ты говоришь, он же дорогой, поэтому просто так не выбросишь, так что я зафигачила его подальше в шкаф, а взамен купила блендер подешевле. А потом, когда мы разводились, я любезно предоставила его тебе. Видишь, какая заботливая у тебя была женушка! – расхохоталась я.
– Но ведь дети могли им пользоваться, – в ужасе промолвил Саймон. – Я ведь тоже мог им пользоваться!
– Знаю. И меня эта мысль так развлекала, особенно как представлю, что ты им пользуешься. Дети не стали бы с ним заморачиваться, потому что надо подготовить ингредиенты и все такое, а они же любят, чтобы развел водой – и готово.
– А почему тебе от этого так весело?
– Не просто весело. Это было моей маленькой местью тебе.
– Разве я заслужил такое отношение?
– Еще как, – усмехнулась я.
– А я думал, что мы с тобой куда-то движемся, что ты начала меня прощать. А теперь оказывается, ты втихаря надеялась, что я буду глотать сперму бывшего зятя. Не ожидал от тебя такого.
– Извини! Но я же тебе сейчас все рассказала.
– Да уж, спасибо. Ладно, у меня для тебя кое-что есть.
Он залез под стол и вытащил рулон бумаги.
– Это для тебя, – улыбнулся он, раскатывая рулон на столе.
– Что это такое? – подозрительно спросила я.
– Разверни и посмотри.
Я развернула бумаги и обнаружила там план расширения моей кухни, о котором мы говорили давным-давно, я уже и забыла, когда.
– О, – только и смогла я сказать.
– Нравится? Я знаю, что надо было сперва спросить, что бы тебе хотелось на кухне, но я хотел сделать тебе сюрприз. Да и запомнил все, о чем ты всегда мечтала, когда говорила о своей идеальной кухне.
– Саймон, не знаю, что и сказать (кроме того, что «да, жест шикарный, но было бы хорошо, если бы со мной посоветовались, что мне нужно на моей кухне», но об этом я промолчала).
– Скажи, что тебе нравится.
– Но Саймон, это же кухня твоей мечты, моего там ничего нет. Посмотри сам, это же стеклянный куб. Я никогда не понимала минимализм, я люблю старую рухлядь, винтаж, мне нравится стиль Cath Kidston, хоть это и старомодно. И потом у меня же две собаки. Ты представляешь, куда только они свой нос не суют?
– Я хотел сделать тебе приятное, – сказал Саймон. – Просто хотел, чтобы ты была счастлива. Если я смогу сделать тебя счастливой, может быть, у нас еще есть шанс начать все заново?
– Ох, Саймон, – ответила я. – Я не могу вернуться назад. Ты же сам говорил, что мы не в силах поменять прошлое, мы только можем менять будущее.
– Я знаю. Я и говорю о будущем.
– Нет, не могу. Извини. Назад дороги нет, Саймон. Ты – часть прошлого, и я не думаю, что нам надо пытаться вернуться назад в прошлое. Мы там уже были, мы там все знаем. Я буду всегда любить тебя как отца моих детей и как друга семьи, но, увы, слишком много воды утекло.
