Дети бродили под деревом, пока я сбрасывала вниз яблоки, целясь в пустую коробку от доставки Amazon (я хотела, чтобы там стояла плетеная корзина, но Джейн сказала, что это «уже слишком», и пришлось согласиться на коробку), я собрала все яблоки с тех веток, куда могла достать, и даже немного потрясла соседние ветки, но дальше я не доставала, поэтому решила залезть на саму яблоню.
Лазанье по деревьям – это мой конек. В детстве я очень ловко лазила по деревьям. Печально, что лазить по деревьям в сорок шесть лет намного труднее, чем в шесть, – нет уже той гибкости и резвости, которые очень и очень важны в этом деле. В общем, как нетрудно догадаться, я застряла. Когда тебе далеко за сорок и ты застряла на дереве, трудно сохранять достоинство и приличный вид, и не помогут ни уютный вязаный свитер, ни очаровательная вельветовая юбка. К тому же в юбке застрять на дереве проще простого, так что не советую, да и дети стали возмущаться, что им снизу видно мое белье. Как ни странно, мне было на это наплевать, потому что когда стоишь на хлипкой ветке, которая в любой момент может подломиться под твоим весом, и ты рискуешь жестко приземлиться, пролетев несколько десятков метров (ну даже если и три метра), то цвет твоих труселей тебя волнует меньше всего.
– Может, позвонить пожарным? – предложила Джейн.
– С ума сошла? – взвизгнула я. – Не хочу, чтобы еще кто-то это видел.
– А что же тогда нам делать? – недовольно начал бурчать Питер. – Тут вообще-то холодно, не май месяц.
– Потому что ты меня не послушал и вышел в шортах, – отмела я его жалобы. – Не знаю, что вам делать. Придумайте что-нибудь.
Джейн оторвалавась от экрана телефона:
– Мам? Можешь меня подвезти?
– Сама не видишь? – огрызнулась я.
– Мам, мне нужно ехать прямо сейчас. У меня свидание с Виллом Андерсоном.
– Что ты говоришь! И ты решила сейчас поделиться этим со мной? – поразилась я.
– А почему бы мне с матерью не поделиться? – резонно заметила она. – Ради бога, мать моя, просто сдвинь левую ногу на десять сантиметров влево и чуть вниз, а правую поставь чуть правее на пятнадцать сантиметров и спускайся вниз. Делов-то.
Могла бы и раньше меня направлять, подумала я, однако сам факт, что мне рассказали о свидании и не надо следить за дочерью в инсте, был таким окрыляющим, что я спустилась без проблем. А еще не надо просить Питера пустить меня с его аккаунта, потому что Джейн разблокировала меня, но при условии, что я нигде не буду ее отмечать.
– Можно меня тоже подбросить в гости к Тоби, это же по пути в город? – попросил Питер.
– А я надеялась, что мы все будем готовить пироги с яблоками, варить чатни и изображать семейную идиллию сегодня вечером, – обиженно сказала я.
– Да, здорово, конечно, только дедушка Тоби купил для него GTA-5, и Тоби сказал, что мы все можем приехать к нему поиграть.
– Питер! Но это же ужасная игра.
– Мам, а ничего, что я годами сижу за GTA-4? Мам, ну пожалуйста, там будут все мои друзья. Я могу там остаться ночевать, так что тебе не надо будет забирать меня оттуда вечером.
– Отлично, – сказала я. Джейн заявила, что доберется домой (это отстой, когда тебя мама забирает со свидания, а в город ее, конечно же, везти надо, но я должна высадить ее где-нибудь за углом, чтобы никто не видел). Что мне оставалось делать, идеальная сельская картинка рассеялась, пришлось писать Джеку, который, на удивление, не был на дежурстве и не оперировал очередного проглота-лабрадора, так что мы с ним договорились встретиться и пропустить по стаканчику, а то и по два. Я успела вернуться домой чуть раньше, чем Джейн приехала из города. Она умудрилась не пропустить последний автобус и пребывала в такой эйфории от свидания, что было видно за версту – у девочки новая «лябофь», ей было не до слегка подвыпившей мамы и не до исстрадавшихся взаперти псов…
Среда, 17 октября
Сегодня вечером мне надо было идти на родительское собрание к Джейн (скорее, мамское собрание, потому что Саймон опять был в очередной важной и неотложной командировке). Он практически никогда не посещал школьные собрания, так что я привыкла ходить туда одна. И мне на самом деле было очень интересно узнать, что там учителя скажут про Джейн, потому что она сама оставалась глуха к моим ежедневным увещеваниям в том, что этот год очень важен для нее, и что результаты выпускных экзаменов определят ее будущее, и, может быть, она уже начнет заниматься вместо того, чтобы чатиться с Софи или отчаливать на очередную вечеринку, с которой ее надо забирать в два часа ночи.
На все мои отчаянные просьбы сесть за учебу я слышу либо «мам, расслабься!», либо «все путем!» (понятия не имею, откуда она берет такие выражения), так что, с одной стороны, я ожидала, что учителя Джейн наконец поведают мне, что мой ребенок вундеркинд с потрясающими интеллектуальными способностями и нам незачем беспокоиться о таких мелочах, как выпускные экзамены, потому что ее уже ждет докторская степень по астрофизике (как минимум, я на это очень рассчитываю, если честно; Джессика, например, всегда открыто выражает свое негодование, что учителя до сих пор не разглядели в Персефоне и Гулливере те таланты и способности, которые в них заложила мать-природа и мать Джессика, и никак, нигде, никоим образом этого не отмечают). С другой стороны, я в равной степени ожидала и приговора от учителей, что Джейн завалит все экзамены, если она сейчас же не засядет за учебу и не будет безвылазно заниматься в своей комнате и день и ночь.
Родительское собрание в средней школе все еще смахивает на толкотню медведей в берлоге. Хорошо, что дети уже не в начальной школе и тебе больше не приходится сидеть на маленьком стульчике за низенькой партой, а твои колени не торчат у тебя за ушами, в то время как сама учительница сидела за нормальным столом и на большом стуле, и, наверно, для нее видеть родителей в таком приниженном положении было моральной компенсацией за то, что ей приходилось терпеть выходки их детей, их пердеж и скулеж в течение всего учебного года. С другой стороны, плохо, что тебе надо пробиваться ко всем учителям-предметникам через толпы таких же страждущих и агрессивно настроенных родителей, которым наплевать, что есть очередь и ты записывалась на прием к каждому учителю заранее, ведь им нужно «только спросить кое-что» у мистера Батлера, учителя математики, около кабинета которого уже развернулись родительские гладиаторские бои.
На индивидуальную беседу с каждым учителем отводится по пять минут, но мне, как всегда, везет, потому что передо мной обязательно оказывается какая-нибудь бешеная мамаша, которой бедный учитель вынужден минут двадцать втолковывать, почему ее Джонни нельзя приносить в класс горелку Бунзена и поджигать ее на уроке, и что вся школа была бы очень благодарна, если бы малыш Джонни перестал толкать своим одноклассникам клей на уроках английского. Иногда мне везет по-другому, и тогда я застреваю в очереди еще на полчаса, потому что мамаша зубрилки Либби без конца щебечет о талантах и способностях своей Либби и требует от учителей и школы, чтобы те давали такой пытливой ученице больше знаний, на что несчастный учитель отчаянно пытается вставить свои комментарии о том, что, определенно, Либби не глупа, но и особыми талантами не блещет.
