– Иди сюда, Джаджи, обними мамочку, – попросила я своего пса, но тот лишь взглянул на меня искоса и с отвращением столкнул на пол подушку.
Джейн просунула голову в дверь.
– Так, раз ты к нам не идешь, тогда мы идем к тебе, – сказала она сердито и распахнула настежь дверь. К моему удивлению и смущению, ведь я была уже поддатая, и лицо у меня распухло от слез жалости к самой себе, на пороге стояли Ханна с Чарли, Сэм с Колином, Кэти с Тимом, а также все их дети.
– С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! – хором закричали они.
– Какого хрена?! – заорала я.
– Ты же не думала, что мы все забыли, а? – довольно сказал Питер.
– Думала, – зашмыгала я.
– Ага, значит, нам удалось устроить тебе сюрприз, и ты ни о чем таком не догадывалась! – торжественно провозгласил Питер.
– Не догадывалась, – сказала я, смахивая кусочки чипсов с груди. – Даже и не думала.
А потом, как я ни держалась, на меня вдруг что-то нашло, и я расплакалась, как ребенок. «Я думала, что все забыыылиии», – рыдая, протянула я.
– Ох, Эллен, – сказала Ханна. – Ну как ты могла такое подумать?
– Я выгляжу ужасно.
– Ты отлично выглядишь, – категорично ответила Ханна. – Да и вообще, здесь все свои, чего стесняться? Уже неважно, накрасила твоя подружка ресницы или нет, если ты тридцать лет подряд держишь ее за волосы, пока она блюет, потому что до нее не доходит, что самбука не всем заходит.
Это меня отрезвило.
– Тридцать лет, – в ужасе промолвила я. – Мы что, такие старые, что уже дружим тридцать лет?
– Если точно, то тридцать пять, – сказала Ханна. – Из них тридцать мы блюем по пьяни.
– Минуточку, – я постаралась ответить максимально достойно. – Я не блевала по пьяни по крайней мере с 2005 года! Так что попрошу считать меня леди!
– Еще какая леди, – заверил меня Сэм. – Так, а теперь будь леди, пойди наверх, приведи себя в порядок, вытряхни чипсы из лифчика и спускайся к нам. Мы сейчас накроем на стол, приготовим канапе, или «канапье», как ты их называешь, и намешаем коктейли.
– Божечки, как же я вас всех люблю. Простите меня, что я в вас сомневалась. Я ничего подобного не ожидала. Вы так все постарались. Коктейли, канапье – все, что я люблю.
– Я знаю, – улыбнулся Сэм. – Помню, когда я Колина с тобой знакомил, мы приготовили канапе, а ты весь вечер называла их «канапье», а потом, чтобы исправить свою ошибку, объясняла всем, что это ты прикалывалась, а на самом-то деле ты знала, что надо говорить «канапе».
– Я так до конца и не понял, что это за шутка такая была, – добавил Колин. – Но ты и меня заразила, так что я сейчас тоже называю их «канапье», а потом приходится объяснять, что это шутка такая. Канапе иль канапье, мы сегодня все напье…, особенно ты, после всего того, что произошло с тобой за этот год. Твои дети, кстати, очень сильно помогали нам все приготовить.
Тут я еще больше захлюпала носом и от рулона кухонных салфеток ничего не осталось, потому что от своих бестолковых деток, которые даже на пивоварне пива не найдут, я такого не ожидала.
– Ну хватит уже, Эллен, – пожурила меня Кэти. – Не у всех у нас здоровенные детины, которые могут всю ночь просидеть без родителей. Мне уже скоро укладывать спать моих девочек, а я еще рассчитывала на парочку коктейлей. Пока ты тут рыдаешь, коктейли выдохнутся, а канапье заветрятся.
Я собрала себя в кучу и потащилась наверх, чтобы вернуть себе до-Доритовский презентабельный вид.
– Мог бы и предупредить меня, что они все здесь, – попеняла я Джаджи, который сопроводил меня в комнату и устроился на кровати. На мое замечание Джаджи просто начхал и откинулся на подушках.
Когда я спустилась вниз, в дверь зазвонили. Я открыла, на пороге стоял Саймон.
– Привет, Эллен, – замявшись, сказал он. – Надеюсь, я не помешал, дети меня пригласили…
– Не помешал, – ответила я, а сама подумала: «Подарок бы от тебя не помешал».
– Знаешь, ну, это… прости, ну я как бы не один, она там в машине копается, сейчас подойдет.
– Да ладно? Ты что, ко мне на день рождения подружку свою привез? – холодно спросила я.
– Нет, хуже. Прости меня, пожалуйста, она сама увязалась за мной, это…
– Хеллоу, Эллен! – прозвучал до боли знакомый голос.
– Луиза! – закончила я фразу Саймона. Его больная на голову сестрица. Зашибись.
Луиза оттолкнула Саймона в сторону и заключила меня в свои несвежие объятья.
– Я так безумно рада, что смогла присоединиться к твоему празднованию, Эллен, – провозгласила она, не спуская с меня своего буравящего взгляда. – Чувствую, что я пришла как раз вовремя. Ты только посмотри на свои чакры. Они же все позакрывались.
– Луиза, – я слабо попыталась сопротивляться. Непотопляемая Луиза, у которой шестеро отпрысков и острый нюх на любого в радиусе сотни миль, на чьи уши можно присесть, Луиза, которая не может работать, потому что она Художник, и которая заявляет, что все, что ей не нравится (работать, стирать, растить собственных детей), – это пережитки прошлого и патриархат, с которым она, смелая феминистка, ведет непримиримую борьбу, а именно палец о палец не бьет, страдает херней, читает монологи вагины и живет за чужой счет.
– Ээммм, а дети твои где? – поинтересовалась я. – Изабель где?
– Я бросила Изабель! – заявила Луиза. – Ее идеологические установки не совпадают с моими. Она ожидала, что я буду убираться в нашей юрте, помогать на кухне и возиться с детьми, тогда как я пыталась писать свою книгу. Никогда я не подчинюсь вашим заскорузлым домостроевским канонам, ни мужским, ни женским. Поэтому между нами все кончено. Я покинула коммуну и купила автофургончик. Назвала его Гуннар Второй. Помнишь моего старого чудесного Гуннара Первого?
Я нехотя кивнула, припоминая, что у Луизы когда-то было ржавое ведро с болтами, в котором она передвигалась после того, как ушла от своего мужа, чьи принципы свободной любви были беспринципными, но ее отец сжалился над ней, отвез ее корыто на свалку, а взамен купил ей автофургон, чтобы его внуки были хоть в какой-то относительной безопасности на проезжей части.
– Ну так вот, я разъезжаю по стране на Гуннаре Втором, устраиваю поэтические чтения и пытаюсь пробудить в людях осознание, что их подавляют. У меня, как ни у кого другого, есть больше оснований говорить о подавлении, потому что меня пытались подавлять оба пола, понимаешь?
Феерично! Луиза с годами становится все больше и больше… Луизой. Донельзя избалованная, никем не подавляемая, я других таких капризных принцесс в жизни не встречала, она упомянула это самое подавление несколько раз, даже не успев войти в дом.
– А дети где? – напомнила я еще раз.
