– Боже, да успокойся ты! Что ты так завелась?
– Я завелась? ЗАВЕЛАСЬ? Да знаешь ли ты, что за все годы нашего брака мы никогда не ездили в отпуск туда, куда я хотела, и за все эти годы ты ни разу не купил сливочное масло?
– А масло тут причем? – взбеленился Саймон.
– При том, что это так символично! Ты заглядывал в холодильник и говорил: «А масла нет?» – и ждал, что как по волшебству там появится масло, вместо того чтобы просто пойти в магазин и купить пачку.
– Что-то не помню, чтобы я так говорил.
– Говорил, каждый раз. И не только про масло. Еще и про йогурт!
– То есть ты хочешь сказать, что мы бы по-прежнему жили вместе, если бы я покупал больше молочных продуктов, а ты выбирала, куда ездить в отпуск?
– Нет, – вздохнула я. – Дело-то не в этом.
Когда он ушел, я стала загружать в стирку бесчисленные белые рубашки, перепроверяя, сняла ли я все картонные ярлычки из мыслимых и немыслимых мест, потому что производители любят засунуть в какую-нибудь складку очередную бумажную этикетку, а зачем они это делают – непонятно, но если ты не заметишь этот кусочек картонки и постираешь вместе с ним, то он мелкими частями намертво осядет на всех вещах и на внутренностях машинки – и тут я засомневалась, а не слишком ли резкой я была с Саймоном – он ведь сделал то, что я просила, и даже купил рубашки, которые не надо гладить, а его жалобы на то, через сколько магазинов его протащили дети, только чтобы найти что-то отвечающее стандартам и вкусам современной молодежи, действительно свидетельствуют о тяжелом для него испытании. Я подумала было отправить ему сообщение «спасибо», чтобы как-то загладить вину, но потом увидела следы блесток в сушилке, и они напомнили мне о восхитительном фестивальном уикенде и том, сколько всего я пропустила за все годы брака, так что окончательный вердикт был: «Да пошел он!»
Телефон пискнул, пришло сообщение от Саймона.
Прости, что никогда не покупал масло. Хочешь, встретимся как-нибудь без детей и поговорим? Может, за бранчем? Я позабочусь, чтобы масла было достаточно.
Может, нам стоит встретиться за бранчем. Иногда он бывает довольно милым, когда не врубает придурка, да и неплохо было бы остаться друзьями – неплохо для нас, хорошо для детей. Мы могли бы стать теми uber-цивилизованными парами, которые даже в разводе ездят в отпуск все вместе со своими новыми партнерами. А может, и нет. Как-то странно. И потом, Саймон терпеть не может бранчи (там же Люди), так что сам факт выхода на Люди во время бранча будет для него адским испытанием.
Понедельник, 3 сентября
Моя страстная речь для Джейн о важности этого учебного года, о серьезности выпускных экзаменов следующим летом была тщетной – она меня не слышала. Я умоляла ее быть более внимательной и больше стараться на уроках, работать как можно усерднее и т. д. и т. п., но она просто отмахивалась, пожимала плечами и отвечала «расслабься». Что тут скажешь? Я сама вместо подготовки к выпускным экзаменам тусовалась в клубах.
Тем временем есть хорошие вести с работы: народ в офисе пришел к коллективному заключению, что мой траур официально закончился, и поэтому стали относиться ко мне как обычно, без сочувственных поглаживаний по руке и скорбно склоненных голов, так что я могу продолжать работать как раньше, и никто теперь не будет заглядывать каждые пять минут в мой кабинет, на цыпочках заносить чай и говорить: «Если тебе что-нибудь потребуется, дай знать». Конечно, есть и обратная сторона медали: Дебби прекратила снабжать меня шоколадками и теперь этой привилегией пользуется Майк из отдела отгрузок, у которого жена сбежала с актером – двойником Элвиса, работавшим в какой-то забегаловке. Для меня это звучало абсурдно, и я не могла понять, сочувствовать ему или нет, но когда увидела, что Майк без зазрения совести умял все шоколадки, что Дебби ему принесла, то поняла, почему от него, этого эгоистичного ублюдка, ушла жена, так что никакого сочувствия и уж тем более кокосовых шоколадок он не заслуживал.
Однако было большим облегчением видеть, что мои коллеги вернулись к своему привычному ворчанию о моем ПМС вместо их испуганных взглядов и неловких вопросов «все ли со мной в порядке», когда я критиковала или ругала этих никчемных олухов. Понятно, что я не обзываю их никчемными олухами в лицо – с тех пор как кто-то пожаловался Габриэле (я объяснила ей, что это просто производственный жаргон, но она запретила использовать подобные выражения в офисе, потому что они оскорбляют чувства некоторых особенно впечатлительных работников). Мое предложение, чтобы эти чувствительные особы сперва делали свою работу как надо, и тогда потребность в таких выражениях отпала бы сама собой, не нашло отклика у Габриэлы. Так что теперь мне приходится быть более пассивно-агрессивной в своем подходе к людям и не ставить под сомнение их интеллект, компетентность, происхождение, и поэтому я стала понимать тех, кто звонит на передачу Джереми Вайну и жалуется, что «с этой политической корректностью можно чокнуться!» Отчасти я подозреваю, что: а) Габриэла принадлежит к тем, кто считает, что леди не пристало сквернословить, и потому пошла она на хуй, и б) людям, которые жаловались на мой нагоняй за некомпетентность, в действительности трудно с тем, что их босс – женщина, которая гораздо лучше их знает, что они должны и могут делать, так что, может, это и звучит осуждающе, тем не менее делайте выводы сами…
Вторник, 11 сентября
С днем рождения меня! Я предельно ясно всем объявила, что не хочу никакой суеты по этому поводу, просто тихий семейный ужин с детьми, единственный раз, когда я готова выложить 12 фунтов за ужин с вином из M&S (точнее, два раза по 12 фунтов, потому что Питер может запросто съесть все один, и они с Джейн никогда бы не смогли поделить пудинг, зато мне достанется две бутылки хорошего вина, и его мне хватит не на один вечер, так что экономия на лицо, несмотря на то что 12 фунтов за ужин – это не 10 фунтов за ужин).
Хотя я немного расстроилась, что ни один из моих детенышей даже и не вспомнил о моем дне рождения, когда они выползли из своих нор сегодня утром. Я, конечно же, говорила, что не хочу никакой суеты, но разве трудно было хотя бы открытку подписать? Или коробку конфет подарить? Да черт возьми, просто хотя бы сказали: «С днем рождения, мам!» – и хоть бы чашку чая мне налили. Наконец я не выдержала и задорно прокурлыкала: «А вы ничего не забыли, деточки мои?», они глуповато на меня посмотрели, а потом Джейн сказала: «АХ ДА! Чуть не забыла, у меня же физра сегодня. Спасибо, что напомнила, мам». А Питер сказал: «Мам, у меня сегодня домоводство, надо принести продукты. Мне нужны панировочные сухари панко, соевое молоко и клубника, и еще что-то, ну я тебе список сброшу, ладно?»
Список был длинный и состоял из экзотических ингредиентов, которых у нас дома не было, поэтому пришлось заезжать в магазин по дороге к школьной остановке. К сожалению, в нашем сельском магазине не продают такую экзотику, а кулинарная лавка, которая может иметь в продаже такие изыски, не открывается раньше десяти утра, потому что ее владельцы-хипстеры не снисходят до презренной торговли, прежде чем не помедитируют за утренней йогой. Поэтому как Питер бы ни выпендривался, а пришлось ему нести в школу пачку обычных панировочных сухарей (все сухари одинаковые, поверь мне, дорогой, между ними нет никакой разницы!), пакет яблок, литровую пачку коровьего молока и все прочие заменители первоначальных изысканных ингредиентов, под мое шипение: «Знаешь что, милый, если бы ты мне пораньше сказал, я бы тебе купила все, что надо!»
