Вдруг из ниоткуда появилась Софи и заглянула в машину.
– Дратути, Эллен! – радостно сказала она. – Джейн с Эмили и Милли щас придут.
– Боже, Софи, – с сарказмом сказала я. – У тебя что на шее, засос?
– Вот блин, – покраснела Софи. – Папе только не говорите.
– Твой папа тоже был подростком, – напомнила я ей. – Я думаю, он в курсе, что такое засос.
– Да уж! – откликнулась Софи. – Но он теперь папа, так что опять заведется и начнет читать мне нотацию о самоуважении и достоинстве. Он как будто позабыл, что такое быть тинейджером.
– От меня он ничего не узнает, Софи, но тебе не кажется, что у него есть глаза?
– Ой, ничего страшного! – беспечно ответила Софи. – Я обмотаюсь шарфиком или водолазку надену, что-нибудь придумаю. Он ничего не заметит!
Я усмехнулась про себя, какая же Софи еще наивная, если думает, что Сэм не сможет сложить два и два и не увидит связи между ее возвращением с вечеринки обмотанной веселеньким шарфиком и вероятностью засоса на ее шее (надеюсь, больше нигде), оставленным каким-нибудь прыщавым парнем, с которым она гуляла всю ночь.
Тут объявились Джейн и Эмили, между ними торчала Милли, к моему изумлению, без них по бокам она бы не стояла на своих ногах.
– Ох ты ж господи! – воскликнула я.
– Привет, мам, Милли плохо, – объявила мне Джейн. – Кажись, это она съела что-то.
– Неужели, Шерлок, – пробухтела я, пока мы загружали позеленевшую Милли в машину.
– Стойте! – промычала Милли, высунула голову в дверь и поток чего-то отдающего кокосом полился у нее изо рта. О нет, только не это!
– Что она пила? – спросила я, с отвращением ощущая подступы тошноты у себя.
– Чуток «Малибу» глотнула! – защищала ее Джейн. Вот же ж блин! Опять запахло тухлым ковролином! И почему мне так везет по жизни на блюющих подростков?
Так началась самая тягомотная поездка в моей жизни. Состояние Милли стабилизировалось, и Джейн заверила меня, что у Милли внутри не осталось ничего, что могло бы проситься наружу, потому что они ее хорошенько вытрусили, прежде чем вести в машину, поэтому я в полной уверенности свернула на внутреннюю скоростную полосу.
Как только я прибавила газу, Милли из положения лежа поднялась в положение сидя.
– Меня щас стошнит! – промычала она.
– Нет! – закричала я. – Не смей! Думай о чем-нибудь другом, Милли!
– Прямо щас, – упорствовала Милли.
– У меня есть пакет! – радостно закричала я, одной рукой ища в бардачке пакет, а другой пытаясь рулить.
– Ооуу, мама, зачем ты копишь эти пакеты, – запереживала Джейн. – Они же так вредны для окружающей среды.
– Знаешь, дорогая, меня больше заботит окружающая меня машина, потому что Милли в ней сейчас сделает блю-систем, – отрезала я, передавая пакет назад к ним, на заднее сиденье.
– Что мне с этим делать? – заныла Джейн.
– Лови ее рвоту! – зарычала я. – Держи у рта и лови все, что вывалится оттуда.
– Я не могу, – захныкала Джейн. – Эмили, давай ты.
– Почему я? Ты же с ней рядом сидишь!
– Щас блевану!
– Мать вашу, держите перед ней мешок! – заорала я.
Софи повернулась назад с переднего сидения, схватила пакет, перегнулась через сиденье и натянула пакет прямо Милли на лицо.
– Боже мой, меня сейчас тоже стошнит, – застонала Джейн.
– Будешь третьей, – заныла Эмили.
– Держите себя в руках! – приказала я. – Эмили, твоя мать однажды своими голыми руками хватала рвоту на лету.
– Фуууу! – Эмили аж передернуло.
– Мне получше стало, – объявила Милли.
– Господи, пакет дырявый. Меня сейчас стошнит! – завопила Софи.
Так мы ехали в ночи, вонючий пакет валялся у нас под ногами, три девчонки по очереди грозились не держать в себе ничего из выпитого и съеденного, а одна слегка протрезвела, лезла обниматься и объяснялась своим подругам в любви.
Наконец мы добрались до дома Милли. К большому моему облегчению, в отличие от своих подружек, она не оставалась у меня на ночь, потому что ей предстояло на следующее утро лететь ранним рейсом с семьей на Канары, и она поклялась, что на вечеринке пить не будет. Пока мы выгружали Милли из машины, я никак не могла решить, кому я больше сочувствую: Милли, у которой завтра помимо прочих прелестей перелета будет еще и похмелье и которую наверняка посадят на короткий поводок за то, что напилась накануне отъезда, или ее бедной маме, которой рано утром надо собрать в дорогу всю семью, а у нее пятнадцатилетняя дочурка с похмелья едва соображает.
Когда мы попытались придать Милли вертикальное положение, стало ясно, что она нифига не протрезвела. Как только Джейн отпустила ее, Милли стала крениться к земле с пугающей скоростью.
– Черт возьми, лови ее! – шипела я, пока Милли неуклонно тянуло к земле.
– Ой, блин, держу! – некстати заржала Джейн, хватая Милли за руку и в самый последний момент не дав ей улечься на траве.
Мы с трудом установили Милли перед входной дверью, до этого выловив ее из кустарника, в котором она желала заночевать. Я позвонила в дверь, и на мгновение мне захотелось броситься наутек, как делают подростки, бросая своих пьяных товарищей на пороге и скрываясь от греха подальше, но я переборола эту минутную слабость, потому что в моем возрасте так поступать уже просто безответственно. Я просто подождала, пока грозная мама Милли откроет дверь, молча показала ей на Милли, которая уже устроилась на ночлег под дверью и даже накрылась ковриком. «А вот и Милли! Ее подружки утомили!» – продекламировала я и со всех ног побежала по дорожке назад к машине, прежде чем к маме Милли вернулся дар речи.
Когда я села назад в машину, Софи заметила: «Эллен, вы такая классная! Мой отец уже давно бы психанул».
– Ну, может, тебя это и удивит, но я когда-то тоже была молодой, – рассмеялась я, довольная, что меня назвали «классной». – Ты не поверишь, если я тебе расскажу, в какие передряги мы попадали, когда были в вашем возрасте… Не всегда я же была такой взрослой и разумной, и я тоже пила дешевый шмурдяк и таскалась не с теми парнями. Я тебе не рассказывала, как однажды вывалилась из окна?
Видали, как я лихо с молодежью! На одной волне. КЛАССНАЯ мать, ни дать ни взять!
– ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, мать моя, ты себя слышишь? Перестань меня вгонять в краску! Меня сейчас стошнит от твоих рассказов про парней. Почему ты всегда меня позоришь? Ты специально портишь мне жизнь, да? Почему ты не такая, как все нормальные матери? ЗА ЧТО МНЕ ЭТО? – затянула свою волынку Джейн.
Черт бы вас побрал, тинейджеры. Сколько мне еще кататься на ваших изнуряющих американских горках между пиками любви и провалами ненависти?
