Я отказалась покупать Джейн новое платье, которое ей понадобилось на похороны, потому что выбранное ею черное мини-платье в облипочку было неподобающим случаю, на что она стала доказывать, насколько выгодна эта покупка, ведь она сможет носить его и позже, на вечеринки и по другим поводам, так что оно себя окупит. Подозреваю, что выбор платья был продиктован прежде всего его пригодностью для вечеринок, а не для похорон. Джейн оспаривала целесообразность покупки новой рубашки и брюк для Питера, хотя в последний раз мы покупали что-либо приличное Питеру в прошлом году на школьный Новый год, с тех пор он вырос на целую голову, тот костюм стал ему настолько мал, что он выглядит в нем как сирота из работного дома викторианской эпохи. В то время как у Джейн шкафы трещат по швам от шмотья, так что, если хорошо покопаться, то можно найти что-нибудь подходящее.
Как та черная юбка и скромный джемпер, в которых Джейн выглядела на похоронах очень пристойно.
– Как удачно ты подобрала стиль, – удивленно сказала я ей.
– А что? Почему ты удивлена?
– Просто не ожидала. Ну, готовы? Пойдем?
– Можно включить «Радио-1»?
– Хорошо, – лучше уж слушать по пути к дому Натальи маниакально-быструю трескотню диджеев «Радио-1», чем шумное возмущение детей сладкоголосым радиоведущим Кеном Брюсом с «Радио-2». Да и сам факт, что они снизошли до того, что вынули наушники из ушей, был весьма примечательным.
Лишь позднее, когда мы стояли на светофоре, я увидела, что Джейн сверху такая вся прилично одетая, а снизу она напялила ярко-фиолетовые с отливом мартинсы.
– Джейн, что за обувь? – вырвалось стоном у меня.
– Что опять не так? – встала в стойку Джейн. – Мне их дедуля купил, когда ты отказалась, потому что они слишком дорогие.
– Я помню, но вид у них не очень похоронный, тебе не кажется?
– Дедуле они нравились. Поэтому я их и надела.
Я сдалась. Все равно было уже поздно и мы были на полпути к дому Натальи.
Всю неделю Джессика бомбила меня звонками и электронными письмами, где возмущалась тем, что именно Наталья организовывает похороны, а делает она это, по мнению Джессики, из рук вон плохо. Джессику не устраивало ничего: ни гроб, который выбрала Наталья, ни кремация, ни продолжительность церемонии, ни выбор церковных гимнов, ни порядок службы, ни цветы – Джессике все было не так. Наконец Наталья выслала нам обеим отсканированное последнее письмо папы.
Дорогая Н.,
Сдается мне, что рано или поздно я могу откинуть копыта, а тебе останется вывозить после меня все дерьмо (надеюсь, не в буквальном смысле). Знаю, что тебе будет неприятно это читать, но все же я хотел бы поделиться мыслями о том, что со мной делать, когда меня не станет. Сожги меня. Как представлю, что буду гнить в земле, не по себе становится. И ради бога, не траться на крутой гроб – все равно его сожгут! Купи самый простой, я настаиваю, самый дешевый, а на сэкономленные деньги сходи в какое-нибудь классное место и выпей за помин моей души. Наверно, нужно будет провести какую-то церковную службу, похороны – это так скучно до смерти (прости за каламбур), так что сделайте все покороче и повеселее. Ты и мои девчонки теперь остаетесь одни, так что держитесь вместе – я всеми вами очень горжусь! Да, не забудьте хвалить меня и восхищаться мною на поминках, а прах развейте над цветочной клумбой, хоть после смерти сгожусь на что-нибудь.
Люблю тебя, дорогая моя, и надеюсь, что это письмо не понадобится тебе еще много-много лет.
Давай, пока!
Я читала это письмо и плакала, а в это время Джессика отправляла мне гневные голосовушки.
Наконец мы приехали к дому папы и Натальи (придется привыкать называть его просто домом Натальи), пили чай, слушали инструктаж Джессики по поводу похоронного этикета (она не обошла вниманием мою обувь и ботинки Джейн. Как бы то ни было, подразнить Джессику было одной из причин, которыми я руководствовалась при выборе своих туфель…), тут позвонили в дверь.
– Для машин слишком рано, – удивилась Наталья, направляясь к двери.
Дверь открылась – мимо ошалевшей от неожиданности Натальи рьяно пронеслась наша мать и ворвалась на кухню.
– Здравствуйте, дорогие мои! – воскликнула мама.
– Мама! – воскликнула Джессика. – Ты смогла приехать!
– Конечно, дорогая моя! Я же хороню своего мужа сегодня, я обязана быть здесь.
– Кремируешь мужа, – поправила я.
– Что?
– Его кремируют.
– Ну вот, – огорчилась мама. – Со мной никто не советуется.
– Потому что ты с ним разошлась тридцать лет назад, и ты терпеть его не могла и не разговаривала с ним со дня моей свадьбы, потому что, насколько я помню, поругалась с ним из-за того, что он обращал больше внимания на невесту, то есть на меня, а не на тебя, хоть ты и говорила, что это твой праздник тоже.
– Я мать его детей. Со мной надо было посоветоваться, – холодно отчеканила мать.
– А что бабуля тут делает? – удивилась Джейн, когда зашла на кухню за новой порцией печенек. – И что она на себя напялила?
Мама была одета во все черное, от макушки до пят, ее голову венчала огромная черная шляпа – было очевидно, что мама хотела выжать весь драматизм и скорбь из этого дня. Ее неглубоко зарытая ненависть к отцу не стала препятствием на пути тщеславия и любви к всеобщему вниманию.
– Джейн! Милочка! – заверещала она. – Иди поцелуй бабулю. Что за обувь? Нельзя такое носить. Сними сейчас же. У этой женщины, – она метнула гневный взор на Наталью, которая до сих пор не отошла от шока и не обрела дара речи, – надеюсь, найдется приличная пара туфель, чтобы ты переобулась. И ты тоже, Эллен. Ты выглядишь на этих шпильках как дешевая проститутка.
– Джейн нормально одета, а туфли Эллен очень элегантные, – твердо сказала Наталья. – Ральфу не хотелось бы, чтобы сегодня кто-то чувствовал себя некомфортно. Ему хотелось бы, чтобы все запомнили этот день как что-то хорошее, а не как печальную формальность.
Мама сделала вид, что ничего не слышала и продолжала свою речь.
– Эллен, ты считаешь, этот оттенок помады тебе идет? Понятно, что ты расстроена и ничего не соображаешь, но помада не подходит к цвету твоей кожи. А прическа? Могла бы что-нибудь придумать с волосами.
– Я вообще без помады, – выдавила я, сдерживаясь, чтобы не треснуть мать по голове, а то она под этой шляпой совсем сдурела. Но если Наталья сдержалась, то мне и подавно придется держать себя в руках.
– Ох, вот почему ты так блекло выглядишь! Дорогая моя, надо было хотя бы губы накрасить.
– Мама хорошо выглядит, – вступилась за меня Джейн. – Что ты все время к ней цепляешься, бабуля?
– Ох, Джейн, – фыркнула мама. – Я просто пытаюсь помочь своей дочери добрым советом. Как ты можешь подумать, что я к ней цепляюсь?
