– С тобой все нормально, Эллен? У тебя какой-то голос странный.
– Нет, нет, все нормально! – ответила я, едва оправившись от удивления, что Джессика вообще заметила, что у меня что-то с голосом, потому что я совершенно уверена: ни мой развод, ни мой жалкий домишко (я имею в виду Дом Мечты), ни стремление моих детей выплеснуть свои психотравмы от распада семьи через пирсинг разных частей своего тела – все это никогда не омрачит ее сознание больше, чем вероятность того, что Гулливер может не поступить в школу искусств.
– Мне надо идти, – ответила я. – Позвони маме, хорошо?
Я решительно направилась к Джейн на второй этаж, чтобы выяснить, кто ей разрешил проколоть пупок, на что услышала равнодушное «Папа».
Я тут же принялась звонить Саймону, чтобы узнать, о чем он думал, когда разрешал Джейн прокалывать пупок без моего разрешения, учитывая, что она чуть не потеряла сознание, когда ей прокалывали уши.
– Но она сказала, что ты разрешила, – недоуменно ответил Саймон.
– А тебе не пришло в голову у меня спросить?
– Зачем? Она же сама сказала, что ты ей разрешила.
– И ты просто поверил ей на слово?
– А почему нет?
– Потому что все подростки врут, Саймон!
– Ну откуда мне было это знать?
Я не могла даже сорвать на него всю свою злость, потому что я ведь узнала об этом от Джессики, и получается, что мне надо признаться, что Джейн меня заблокировала.
Я слезла с телефона и вернулась к своему бесконечному списку дел на выходные. Клянусь, стоит мне только зачеркнуть хоть одну строчку – и как по волшебству список увеличивается еще на дюжину строк. Я мрачно изучала список, пытаясь выбрать менее ненавистные дела вроде домашних развлечений: глажки, мытья унитаза, чистки лотка в стиральной машине и т. д., – или же думала сосредоточиться на административных вопросах: оформлении автостраховки (с этим так хорошо справлялся Саймон, отчасти потому, что он скряга и может раскрутить любую страховую компанию на приемлемую сумму), записи всех к стоматологу и окулисту (Саймон был так удивлен, что его регулярный визит к стоматологу не был подтвержден и поинтересовался у меня, когда ему надо идти к стоматологу, на что я ему сказала, что теперь его зубы – его личная проблема. Хотя, наверно, было бы лучше, если мы с ним договорились, как распределить между собой эти мелкие жизненные задачи: я бы могла записывать всех скопом к стоматологу, и это, если честно, было бы нетрудно, а он бы мог шерстить страховые компании в поисках дешевых предложений автострахования для меня, потому что у него это лучше получается и ему это нравится делать. Или все-таки это уже слишком?), звонке отцу и Наталье. На этой неделе я уже разговаривала тет-а-тет с матерью и сестрой, так что звонок отцу и мачехе был не таким уж и неприятным делом, хоть отец и провел большую часть жизни как отпетый ловелас, и ничто не убедит Джессику в том, что Наталья вышла за него замуж не для того, чтобы лишить ее, Джессику, прав на наследство, у отца и Натальи в голове было меньше дерьма (надо прекращать так выражаться, а то я все время детей порицаю за сквернословие, но трудно подобрать другое слово для описания процессов в голове матери и Джессики), да и люди они более приятные, чем все остальные члены моей семьи.
Не успела я поднять трубку и набрать номер, как в дверь постучали и в дом ввалилась Ханна.
– Кофе, – взмолилась она, рухнув на стул, – ради всего святого, дай мне кофе.
– Ты что, вышла проветриться? – в замешательстве спросила я. – Тебе разрешают выходить одной, сейчас, когда ты в таком положении?
– Неееееет, – простонала Ханна в полном отчаянии. – Мне не разрешают ничего, теперь, когда я на сносях. Все запрещено. Табу! Потому что я живу с врачом, который ОЧЕНЬ серьезно относится к Чуду Жизни и к Таинству Отцовства. Он даже зарегистрировался на Mumsnet, сайте для мамочек! И даже ведет там форум ЯТОЖЕМАТЬ с нашими соседями, со всеми диаграммами и выкладками. И он ничего не разрешает мне делать, Эллен! Мне нельзя пить кофе, потому что это может навредить ребенку. Я на декафеине сижу, делаю заначки из капсул Nespresso по всему дому, как алкоголик, но он же торчит все утро дома, и я не могу к ним подобраться, мне нужен этот чертов кофе!
– И ты проделала весь этот путь сюда ради кофе? У тебя же рядом с домом полно хипстерских кофеен с приличным кофе!
– Потому что Чарли может меня там увидеть, – мрачно сказала она. – И потому что он меня не отпускает одну из дома, а то вдруг мне станет плохо или я тяжелое что-нибудь подниму. Мне теперь нельзя даже ходить по магазинам. Он так стремится везде соломки подостлать, что уже даже не смешно, и я прямо-таки ностальгирую по этому козлу Дэну, от которого даже чая с бутербродом было не допроситься, ведь он считал, что я могу сама себе все приготовить, когда я даже после родов не успела оправиться. Пришлось наврать Чарли, что мне надо срочно к тебе, потому что у тебя очередной нервный срыв после развода, и все равно он хотел меня довезти сюда на машине, а то я, не дай бог, вдруг занервничаю по какому-нибудь поводу и у меня повысится давление, а это плохо для ребенка. Фууууууууухххх! Оооохххх, спасибо! – она жадно отпила приготовленный мной кофе.
Я уже подумала воспользоваться случаем и рассказать Ханне, что и вправду близка к нервному срыву после развода и что мой бывший муж саботирует и постоянно подрывает мои родительские усилия по воспитанию детей, а моя дочь воспринимает меня как что-то нудное и неприятное, а в разговоре с Джессикой, когда та чуть ли не первая из всех спросила, все ли у меня в порядке, я чуть было не сорвалась с катушек, но вовремя взяла себя в руки – но тут я посмотрела на Ханну и поняла, что ей хватает своих проблем, и потому не стала взваливать на нее еще и свои, особенно после того, как она отпила большой глоток кофе и заверещала: «Ой-ой-ей, какой горячий, я обожглась!»
Я вздохнула.
– Конечно, горячий! Ты же видела, как я его только что заварила. Ты прям как Питер, который всегда удивляется, что обжигается, когда ест только что приготовленную еду прямо из кастрюли.
– Ай, ничего страшного, – выдохнула Ханна. – Никакие ожоги языка третьей степени не сравнятся с чудесным, крепким зарядом кофеина. А у тебя лучше Nescafe ничего нет, что ли? Я же не одна пью, а с ребенком, мы заслуживаем хороший кофе.
– В следующий раз куплю для вас хороший кофе, – пообещала я.
– Честно говоря, я и забыла, каково это – быть инкубатором, – снова вздохнула Ханна. – Твое тело больше тебе не принадлежит. Каждый норовит вставить свои пять пенсов, все же лучше знают, что тебе надо делать, а чего не надо, и конечно, чего ты вообще никак не должна делать. Я уж молчу про тех чудиков, хотя они уже совсем распоясались, которые считают своим долгом подойти к беременной женщине и попросить потрогать ее живот. И с чего люди думают, что это нормально? У любого другого человека ты же не попросишь потрогать живот. А они еще и обижаются, если посылаешь их куда подальше. Вот откуда эта уверенность, беременных можно о таком просить?
