На сегодняшнем сеансе все повторилось как обычно – Саймон был удивительно говорлив по поводу того, что же он тогда почувствовал, а особенно как он себя почувствовал с испанской синьоритой («Живым. Желанным. Как будто я нужен!»). Сформулировать, как я себя чувствовала, было не так легко…
– Хммммм. А как Вы, Эллен, себя почувствовали, когда Саймон так себя ощутил?
– Замечательно! Просто прекрасно! Абсолютно! – шипела я сквозь зубы, потому что Кристина не разрешала кричать и оскорблять, и, соответственно, я не могла заорать: «Ты был нужен мне, бесчувственный ты болван. Тебе хотелось чувствовать себя желанным – замечательно, а как насчет меня? Я ведь не побежала в койку с первым встречным? Я ведь помнила о супружеском обете, хоть и могла заняться сексом с кем угодно, стоило мне только пальцем поманить, но я ведь этого не делала, потому что Я НЕ ШЛЮХА, а теперь, оказывается, мне нужно тебя пожалеть? Простить за то, что для тебя вообще «ничего не значило», однако ж, чувствовал ты себя при этом живым и желанным. Кто ты после этого, СВООООООЛОЧЧЧЬ!»
Но Кристина на это сказала: «Я чувствую, что от Вас, Эллен, исходит гнев, много гнева».
– Что вы, – пыталась я отмахнуться. – Нет во мне никакого гнева!
– Я чувствую, что Вы сдерживаете в себе очень много гнева, Эллен. Не хотите поговорить об этом? – задумчиво говорила Кристина, а Саймон при этом многозначительно кивал, а у меня внутри все кипело, потому что, разумеется, это я привношу до фига гнева в этот сеанс психотерапии. Если бы не мой гнев, не моя боль и не мое отчаяние, то мы бы здесь и не оказались, и вообще-то вся затея была ради того, чтобы Кристина помогла мне чувствовать меньше гнева, а не больше, не так ли? Говорить мне, что я в гневе за мои же 70 фунтов в час? После первого сеанса я даже засомневалась, а не переквалифицироваться ли мне в психотерапевта, только не такого никчемного, как Кристина, а лучше, и вместо того, чтобы спрашивать: «И что Вы тогда почувствовали?» и увиливать от обвинений, я бы говорила: «Да уж, хреново, дальше некуда!» и «Муженек-то у Вас мудак!» У меня бы здорово получалось! Но Саймон заверил меня, что суть психотерапии не в этом, и уж если бы народу нужны были доморощенные советы, то такого добра завались бесплатно на сайте Mumsnet.
И тут во мне что-то перемкнуло. Может быть, мысль о той обуви, которую я могла бы накупить на 70 фунтов, но вместо этого заплатила их Кристине, чтобы услышать от нее, что я несколько разгневана.
– А Вас удивляет, что я в гневе? – огрызнулась я. – Ведь всегда все только для Саймона. Что Саймон хочет. Что Саймон чувствует. Что Саймону нужно. А кому важно, что я хочу? Кому есть дело до моих чувств? Кому нужны мои потребности? Никому! Все, чем мы здесь занимаемся, так это обсуждаем, что чувствует Саймон.
– Ну, вообще-то я все время спрашиваю Вас, что Вы чувствуете, а у Вас всегда один ответ «Замечательно», – мягко вставила Кристина.
– Так вот, совсем не замечательно! – зарычала я. – Мой муж переспал с другой, и мой брак трещит по швам. С чего Вы взяли, что у меня все замечательно?
– Но я так и не считаю, – ответила Кристина. – Вот поэтому я и спрашиваю Вас, что Вы чувствуете. Ведь это Вы все время твердите, что у Вас все замечательно, и отрицаете наличие гнева и печали. Продолжайте.
– Саймон говорит, что он чувствовал себя лишним и ненужным. А не приходило ему на ум, что я ощущала то же самое? И продолжаю чувствовать так же, только в миллион раз сильнее? Он нашел себе кого-то, кому он стал «нужен», получил свою дозу возбуждения, удовлетворения, горячего секса по-испански, а у меня что? Ничего. Ему досталось все удовольствие, а мне, значит, надо перетерпеть и жить дальше как ни в чем не бывало. А ведь я так и осталась с человеком, который меня даже не замечает, уж не говоря о том, что не хочет меня.
– Я замечаю тебя, – возразил Саймон.
– Нет, не замечаешь, – в сердцах отрезала я. – Ты на меня даже не смотришь, я присутствую, как старая мебель. Ты не замечаешь, как я выгляжу, чем я занимаюсь, и тебе все равно, что я чувствую.
– Мне не все равно, как ты выглядишь, – упорствовал Саймон.
– Как же! Что бы я ни надела, тебе все равно, ты никогда ничего не говоришь, ни разу комплимента от тебя не слышала. А когда я спрашиваю, как я выгляжу, ты даже не удосуживаешься поднять взгляд от планшета, просто бурчишь: «Нормально выглядишь» – и все.
– Но ты нормально выглядишь. Всегда выглядишь хорошо. Что ты хочешь от меня услышать?
– Саймон, «нормально выглядишь» означает, что ты выглядишь прилично, юбка не заправлена в трусы, в зубах не застрял шпинат, и в таком виде можно выйти из дома. Ты не замечаешь, сделала ли я укладку, надела ли новое платье, или с косметикой как-то постаралась. Ты заставляешь меня выпрашивать у тебя даже такую малость, как «нормально выглядишь»!
– Не думал, что это так для тебя важно. Извини. Больше не буду говорить «нормально выглядишь».
– Ну, так сделай мне сейчас комплимент. Давай. Скажи мне что-нибудь приятное.
– Очень хорошо, – выдавила из себя Кристина.
– Нууу, – Саймон задумался. – О, знаю. Ты готовишь лучшую лазанью, которую я когда-либо пробовал.
Я уставилась на него в изумлении.
– Лазанью? Правда? ЛАЗАНЬЮ? Это единственное, самое ЗАПОМИНАЮЩЕЕСЯ, что есть во мне? Долбанная ЛАЗАНЬЯ?
– Ну, ты застала меня врасплох, а про другие вещи, о которых я вспомнил, здесь говорить неудобно.
– Лазанья, значит. Вот к чему ты меня свел. Двадцать пять лет совместной жизни – и все благодаря лазанье? – громким стоном вырвалось у меня.
– Эллен, я хотела бы попросить Вас не повышать голоса, – промолвила Кристина отвратительно спокойным голосом.
– Ох уж простите, извините. Я не буду устраивать здесь сцен и биться в падучей. Но, Кристина, послушайте, Вы говорите мне, что я в гневе, а Вас не удивляет после таких его слов, почему я в гневе?
– Эллен, Вы же знаете, что я не принимаю ничью сторону. Ведь речь не обо мне, а о вас с Саймоном. Саймон, что Вы чувствуете, когда Эллен говорит, что Вы ее больше не замечаете?
– Я считаю, это лицемерие, потому что она тоже не замечает меня, – сердито бросил Саймон. – Она не знает, кто я, чего хочу от жизни, что мне интересно, что меня заводит…
– Видимо, если не лазанья, то испанские тапас, – вставила я.
– Эллен, я бы хотела попросить Вас не прерывать Саймона в очередной раз. Дайте ему высказаться, – сказала Кристина. У этой Кристины не забалуешь, она ведет свои сессии как чертова домомучительница. Совсем не удивлюсь, если в один прекрасный день она поставит меня в угол.
Саймон продолжал:
– Ты хочешь сохранить семью. Тебе не хочется, чтобы дети болтались между двумя домами на выходных, чтобы их знакомили с мачехой или отчимом, чтобы они были разменными пешками в шахматной партии родителей, как это было у тебя в детстве. И я уверен, что мы здесь только потому, что ты хочешь оградить от всего этого детей, а не потому, что ты жаждешь остаться со мной. Ты говоришь, что я тебя не замечаю. Ну так и ты тоже не замечаешь меня. Кто угодно может быть вместо меня. Анонимный персонаж, некий условный муж и отец детей, который нужен для склейки твоей жизни.
