— С мамой? — быстро переспросил Викентий.
— Да… Эмма Петровна сказала, чтобы я не смела называть ребенка всякими дурацкими именами. «Локотковы — старинный дворянский род, о нем упоминается в летописях…» Со времен Ивана Грозного, что ли… А я — «честолюбивая авантюристка». Как будто я специально подбираюсь к наследству Степана Андреевича…
— Она не могла тебе так сказать, — произнес Викентий, нахмурившись.
— Еще как смогла! А я, глупая, принялась реветь… потому что мне стало так нестерпимо обидно… И почему я обиделась?! — с досадой развела руками Оля. — Люди ругаются еще более страшными словами, а я обиделась на такую мелочь! Сейчас у меня была бы Дунечка… — и она прижала руки к груди, словно качая ребенка.
— Оля… — Викентий прикоснулся к ее плечу. — Оля, я тебя очень люблю… Если так все оно и было, то, поверь, мне очень жаль…
— Можешь не утешать, я уже смирилась с этой потерей. Думала, что не смогу, сойду с ума… а вот нет же!
— Оля…
— Дело в другом — я не вернусь, потому что больше не люблю тебя, — быстро продолжила Ольга. — Ты ведь на самом деле и не принадлежал мне до конца… Ты не слушал меня и не слышал! Даже когда ты был рядом, я все равно чувствовала, что одна. Всегда!
— Я простил тебе все, прости и ты меня…
«Сказать или не сказать? — мелькнуло у Оли в голове. — Рано или поздно он все равно узнает об этом…»
— Кеша, есть еще одно обстоятельство. Я…
Он посмотрел ей в лицо и догадался.
— У тебя кто-то есть? Да? Так я и думал!.. Тот самый товарищ, к которому ты сбегала этой весной?.. Что, я угадал?.. — и он засмеялся насмешливо и тоскливо.
— Это Павел.
— Па-вел? Какой Па-вел?
— Тот самый. Я… я люблю его, — решительно произнесла Оля.
— Ты шутишь?
— Нет.
— Павел… О нет, только не это!
Викентий то ли смеялся, то ли плакал — Оля не могла понять, что же такое с ним творится.
— Нет, это невозможно… Павел. Она сказала — Павел!
— Кеша…
— Отстань от меня! — он с отвращением оттолкнул ее. — Павел… Везде и всюду он. Павел. Да это просто наваждение какое-то…
И, не договорив, Викентий быстрым шагом направился прочь.
Оля растерянно прижала руки к груди. Какое-то неприятное предчувствие возникло у нее, когда Викентий твердил на все лады имя своего соперника. «Это хорошо, что Павла сейчас нет. Хотя чего я боюсь — Кеша не тот человек, который способен на шекспировские страсти… Или я опять чего-то не понимаю?..»
Оля вернулась к Римме.
— Ну как? — лениво спросила та, загораживаясь от яркого солнца рукой.
— Никак.
— Чего-то ты скисла, — констатировала Римма. — Все эти встречи, расставания, выяснение отношений… Тебе просто необходимо сменить обстановку!
— …все в порядке, — сказала Оля, прижимая к уху мобильный телефон. — Напрасно ты обо мне беспокоишься.
— Я скучаю, — ответил Павел. — Я все время думаю о тебе. Хожу и бормочу себе под нос — «милая, милая Оля… милая, милая Оля!» Сашка уже всерьез подозревает, что я спятил. Почему ты так редко звонишь?
— Римма приехала. Помнишь, я говорила тебе о Римме?
— А, твоя лучшая подруга…
— Она славная, но… необычная.
— Я ревную.
— Опять? Господи, только не к ней!.. — засмеялась Оля.
После разговора с Павлом Оля хотела поставить телефон на зарядку — значок на экране показывал, что батарея практически разрядилась, но в этот момент телефон зазвонил снова. Оля машинально снова поднесла его к уху.
— Алло!
— Пожалуйста, выслушай меня… — мрачно произнес Викентий. — Ты должна срочно прийти к нам. Срочно.
— Кеша, я же сказала, все бесполезно! Ты хороший, славный, ты найдешь себе кого-нибудь другого…
— Ты не понимаешь! — взорвался он. — Агния приехала!
В этот момент телефон запищал, напоминая о том, что батарейка окончательно разряжена, и связь прервалась.
«Тетя Агния приехала? — с недоумением подумала Оля. — К ним? Наверное, действительно что-то случилось…» Она еще раз посмотрела на погасший экран и отшвырнула телефон. Быстро написала записку для Риммы, которая в данный момент ужинала в санаторной столовой, и помчалась к Локотковым.
— …Оленька, добрый день! — закричала Мура, встретив ее в саду. — Твоя тетя приехала…
Глаза у Муры были круглыми от любопытства, она очень любила наблюдать со стороны за семейными разборками и была в курсе того, что Оля рассталась с Викентием.
— Где она? — задыхаясь, быстро спросила Оля.
— А там, на веранде…
И Мура поспешно засеменила вслед за Олей.
Оля бежала не по аллее, а, чтобы сократить расстояние, прямо через сад, заросший высокой травой и мощными кустами репейника.
— …вот она! — закричала тетя Агния, — перепуганная, в драповом черном пальто, несмотря на то, что до настоящих холодов было еще далеко, и в неуклюжих черных ботах, называемых в народе «мокроступами», — и бросилась к Оле.
— Что случилось? — с беспокойством спросила Оля. — Ты в порядке?..
— Это мы вызвали твою тетю, — строго произнесла Эмма Петровна, поднявшись из кресла. Рядом, опираясь на его спинку, стоял Викентий.
— Зачем? — изумленно спросила Оля.
Тетя Агния вдруг сморщилась и зарыдала, уткнув лицо в платок.
— Оленька… голубка… что же ты делаешь! — сквозь всхлипы выдавила она из себя. — Ты себя просто губишь!..
— А, вон оно что… — сразу догадалась Оля. — Вы ей на меня наябедничали! — она снова повернулась к тетке. — Немедленно перестань реветь, со мной все в порядке! Я сама хотела позвонить тебе и рассказать, что мы расстались с Кешей, но…
Эмма Петровна усмехнулась и многозначительно посмотрела на сына. На ней был один из ее лучших костюмов — темно-синяя классическая «двойка» от Диора, волосы тщательно уложены, как будто Эмма Петровна только что вернулась из парикмахерской, брови выщипаны, а на лицо наложен толстый слой пудры. Судя по всему, она тщательно готовилась к этой сцене.
— Вот, Агния Васильевна, полюбуйтесь на плоды своего воспитания! — холодно произнес Викентий.
— Что за спектакль! — разозлилась Оля. — Делать вам больше нечего… Тетя Агния, идем!
— Куда? — пролепетала тетка, сморкаясь в платок.
— Ко мне, куда же еще! У меня комната есть в санатории! Я только не понимаю, почему ты сразу ко мне не пошла…
— Мне Кеша позвонил и встретил потом на станции и повез сюда… Оля! Тебе же уже почти тридцать пять и ты…
