— С кем встречается твой брат?
Спросила у Марко за завтраком, пока тот рассматривал свежую газету на веранде, где мы встречались каждое утро.
— С неким господином Джаном Хён. Тебе это ни о чем не говорит.
— Да, ни о чем. И зачем им встречаться?
— Ты знаешь, что такое триада?
— Нет. Впервые слышу.
— Это китайская мафия. Так вот Джан Хён один из самых влиятельных людей в триаде.
Марко, не глядя на меня, положил газету и отпил чай.
— Разве Сальваторе не рассказывал тебе?
— Нет… мы с ним не обсуждаем его дела.
— Ну да. У вас есть более интересные занятия.
Я положила десертную ложку на блюдце и посмотрела Марко в глаза.
— Что ты имеешь в виду?
— Всего лишь то, что, кажется, твой брак все же может стать счастливым.
— К чему ты мне это говоришь?
Марко встал из-за стола и отошел к окну. Раздвинул шторы-жалюзи, открывая вид на море.
— Я думал, ты хочешь свободу.
— Зачем хотеть чего-то недостижимого?
— Нет ничего недостижимого, если хотеть!
— Я хочу! Но это ничего не изменит. За мной не прискачет принц на белом коне и не заберет из логова дракона, не разверзнется небо, и добрая фея не наколдует мне счастья. Так чего мне хотеть? Мне не жить? Не дышать?
Марко повернулся ко мне.
— Главное, что ты по-прежнему этого хочешь.
Сказал он и вышел с веранды. С каждым днем он казался мне все более и более странным. Казался каким-то отчужденным, как будто не от мира сего. И я не понимала его пространственных разговоров, его намеков и… его злости. А ее я чувствовала. Марко злился. И я не знала на что именно.
* * *
Это был первый день, когда Сальваторе остался со мной. И я испытывала разочарование в самой себе за то, что где-то в глубине души рада этому и соскучилась по нему. И в то же время хочется сказать, чтобы убирался. Что мне спокойней и лучше без него.
— Поехали… купим тебе вещи и погуляем по сказке, малая.
Отобрала у него колосок и отшвырнула в сторону. Улыбается. Нагло, самоуверенно. Знает, что возбудил этими прикосновениями, и наслаждается своей властью.
— Не хочу. Мне нравится здесь.
— Тогда сиди одна в этом номере. Я вернусь только к вечеру перед приемом.
Направляется к двери, зная, что я побегу следом. Что не захочу сидеть здесь одна. Но я побежала не сразу. Дождалась, пока выйдет из номера, пройдет к лифту. В это время сдирала с себя халат, натаскивая через голову очень легкое льняное платье и на ходу обувая сандалии. Догнала его возле лифта. Не смотрит на меня, смотрит на табло, где меняются этажи, пока кабинка едет к нам.
Украдкой бросаю на него взгляды. Он не похож на себя. На нем нет неизменно черных вещей. Он одет иначе, как-то небрежно, легко. Сейчас он очень похож на того Сальву, который впервые появился в нашем доме, который спасал волчонка и назвал меня Вереск. Придержал рукой дверцы лифта, пропуская меня вперед, но едва они закрылись, вдруг вдавил меня в стену, наваливаясь сверху, впиваясь в мой рот своим вечно ненасытным, чувственным ртом, сжимая мою грудь обеими руками, расстегивая пуговки платья, обхватывая голую грудь и сдавливая соски, лаская их большими пальцами. Потом так же резко отпустил, когда лифт остановился на каком-то этаже. Я едва успела выдохнуть и держалась за стену, чтобы не упасть, тяжело дыша, зная, что у меня мокрые губы, всклокочены волосы и торчащие соски, которые я прикрыла, сложенными на груди руками.
В лифт зашла пожилая пара китайцев. Они многозначительно посмотрели на нас, потом друг на друга и улыбнулись. Я тут же поправила волосы и ворот платья, а элегантная старушка указала мне маленьким пальчиком на неправильно застегнутую пуговку.
Когда мы выходили из лифта, она шепнула мне по-английски:
— Когда-то мой муж успевал отлюбить меня, пока лифт спускался на первый этаж. Это было так чертовски прекрасно. Наслаждайтесь молодостью. Дорогуша. Любите… пока можно. И… пока нельзя!
И подмигнула. Вся краска прилила к щекам. А Сальва уверенно взял меня за руку, увлекая к машине.
Нет, мы не пошли по шикарным бутикам. Мы поехали вместе с невысоким, седым гидом и охранниками на рынок тканей с небольшими магазинчиками, стоящими вплотную один к другому. С яркими неоновыми вывесками, снующими туда-сюда людьми и такими же сочными тканями, и нарядами в витринах.
— Что мы здесь делаем?
— Выбирай любую ткань, и тебе здесь же из нее сошьют платье.
— Любую? — с неверием спросила я.
— Любую, малая. Какую хочешь.
Я осмотрелась по сторонам с видом заворожённого ребенка, попавшего в лавку драгоценностей и игрушек. Вначале робко осматривала рулоны, трогала нежнейший шелк. Потом осмелела, прикладывала к себе, и смотрела на Сальву, он отрицательно качал головой, и я брала другую ткань. Пока не выбрали белый тончайший шелк с золотистой ручной вышивкой.
Сальваторе о чем-то поговорил с продавцом, и швея принесла высокий стул, на который влезла и принялась обмеривать меня со всех сторон, тут же выкраивая на столе. Меня отвела в небольшую примерочную, где я разделась до нижнего белья.
Он зашел следом за мной, задернул штору и оттеснил меня к зеркалу.
— Я думал об этом целое утро.
— О чем? — томно глядя ему в глаза, чувствуя, как меня утягивает эта черная бездна, как немеют кончики пальцев и становится влажно между ног.
— О том, что хочу тебя трахнуть.
Прошептал горячо над моим ухом, проникая под резинку трусиков, вниз, к влажной плоти, заставляя мои глаза закатиться.
— Уже мокрая…, — хриплым шепотом, наглаживая складки плоти, чтобы внезапно резко войти внутрь и поймать мой стон. Тут же вытащил палец, облизал его и, подмигнув мне, вышел из примерочной. Ублюдок! Сволочной, самоуверенный, гадский паучара!
— Вам принести воды, синьора? — услужливо спросила на ломаном английском продавец.
Я кивнула и попыталась унять тяжелое дыхание. И там внизу все горит, как будто обожженное ядом.
— Давайте помогу вам примерить платье.
Меня одели в шелковый наряд, прилегающий к телу и подчеркивающий фигуру. С длинными рукавами, расширяющимися возле кистей рук, приталенное платье и высокий разрез спереди, обнажающий ногу почти до бедра.
— Синьорита прекрасна в этом наряде.
— Как Луна. — поддакнул ей продавец.
Но что мне их лесть… у меня есть свой индикатор, у меня есть свой оценщик… его горящий, дьявольский взгляд, скользящий по моему телу, красноречивей любых слов.
— Запакуйте.
