– Ты ничуть не изменился. Все такой же. Только девка
другая, – взглянув на меня, добавила она. – Садитесь.
Мы устроились за столом, хозяйка удалилась, но через минуту
вернулась, на этот раз, к моему великому облегчению, набросив пеньюар. Он мало
что скрывал, но вид женщины теперь смущал меня гораздо меньше.
– Сейчас сварю кофе, – сказала она, открыла шкаф,
достала кофемолку, стоя к нам спиной. – Давно приехал? – нерешительно
спросила Дуся.
– Вчера.
– Вот с этой девочкой?
– Нет.
– Можно спросить…
– Нельзя, – отрезал Саша, и она согласно кивнула.
– Говорят, у тебя неприятности, – помедлив, задала
Дуся вопрос.
– Болтают. Ты же знаешь, люди склонны к фантазиям.
– Са… – начала она, поворачиваясь, он сделал ей
предупреждающий знак рукой, она быстро взглянула на меня и опять
кивнула. – Я боюсь за тебя.
– Все в порядке, милая.
– Кристина знает, что ты в городе? – разливая кофе
в чашки, поинтересовалась Дуся.
– Мы только что от нее.
– Да? – Женщина пододвинула ему чашку, потом мне и
себе, поставила на стол печенье. – Она закатила тебе скандал?
– Пыталась, по телефону, когда я звонил ей.
– И что?
– Ничего. Кристина умерла пару часов назад.
Дуся осела на стул, глядя на Сашу со смешанным чувством
испуга и непонимания.
– Умерла? – повторила она.
– Передоза. Кристина так и не избавилась от скверных
привычек.
– Боже мой. – Женщина закрыла лицо руками.
Саша коснулся ладонью ее плеча, осторожно погладил. Она
схватила его руку и прижалась к ней щекой. Потом резко отстранилась и
выдохнула:
– Дура проклятая. Сколько раз я ей говорила… – Она
вскочила, нашла сигареты, нервно закурила, глядя в окно.
– У меня есть повод сомневаться, что она перебрала
сама, – сказал Саша, выдержав паузу.
Дуся повернулась, хмуро посмотрела на него:
– Ты хочешь сказать…
– Я уже сказал: у меня есть повод сомневаться.
– Но кто…
– Это я и хочу выяснить.
Она бросила сигарету и села за стол.
– Ты же ее знаешь: Кристина просто дура, жадная,
стервозная, двуличная, способная на любую подлость, но даже ее ума хватило бы,
чтобы ни во что не лезть.
– Наверное, все-таки не хватило.
Саша достал из кармана изумруд и выложил его на стол.
– Что это? – глядя на камень, спросила Дуся. Потом
осторожно взяла его в руки. – Черт…
– Ты видела у нее этот камень?
– Нет. Но я о нем знала. Кристина рассказывала. Когда
ты исчез, она места себе не находила. Месяца два. А потом… потом решила, что лучше
синица в руках, чем журавль в небе. И стала его любовницей за новую тачку и
этот изумруд. Продалась, одним словом.
– И кто ее купил?
– Нетрудно догадаться, – пожала Дуся
плечами. – Лысый.
– Вот как, – сказал Саша.
– Не думаю, что на него так подействовала ее красота.
Тут другое.
– Что?
– Не прикидывайся. Она была твоей подружкой, пусть
недолго, но была. Он, дурак, должно быть, хотел сравниться с тобой, хотя бы
так. Не понимая, что всю жизнь довольствуется объедками. Уже через полгода она
ему надоела. Он шлялся от нее налево-направо, а она изводила его рассказами о
тебе. Удивляюсь, как он ее ни пристрелил в припадке бешенства. Нервы у него
всегда были ни к черту.
– Не проще ли было найти друг другу замену?
– Ей не проще. Какая бы она ни была, но понимала… Беда
в том, что после тебя любой мужик в глазах женщины гроша ломаного не
стоит. – Саша едва заметно поморщился. – А лысый… не знаю, наверное,
ему все-таки льстило, что он спит с твоей бывшей девкой, а может, он находил во
всем этом какое-то мазохистское удовольствие. Он же чокнутый. В любом случае
они не разбежались, хотя ненавидели друг друга. Она-то его уж точно. Ты
думаешь, это он?
– Если и так, то сделал он это из совершенно иных
соображений. Что-то на этом камушке есть.
– Кристина говорила: лысый запрещал ей носить
изумруд, – нахмурилась Дуся.
– Немного странно, да? Подарить украшение женщине и не
позволять ей его носить.
– Да, странно, – согласилась Дуся.
– Она не пыталась узнать причину такой странности?
– Возможно, но мне об этом ничего не известно.
Последнее время мы редко виделись. Она была совершенно невыносима: либо пьяна,
либо под кайфом, и в любом случае закатывала истерики. То грозилась покончить с
собой, то собиралась отыскать тебя и убить. Так и говорила: пристрелю его и
пущу себе пулю в лоб. Глупые мечты. Ни на то, ни на другое она была не
способна. Хочешь узнать, что это за камень? – деловито спросила Дуся.
– Затем и пришел.
– А я думала, повидаться со мной, – улыбнулась
она.
– И за этим тоже.
– Спасибо, – вздохнула она. – Ты знаешь, что
значишь для меня. Если бы не ты, я давным-давно закончила бы свое бесславное
существование.
– Не преувеличивай.
– Я знаю, ты не любишь говорить об этом, но… я сделаю
для тебя все, что угодно. Нет, гораздо больше.
– Будет достаточно, если подскажешь, кому стоит
показать камень.
– Мирону. Но он погиб несколько дней назад. Ты его
знал?
– Слышал о нем. Как он погиб?
– Пристрелили в собственном магазине. Мутная история.
Впрочем, с его привычками – чему удивляться. Когда-нибудь это должно было
произойти.
– Кого-нибудь из тех, кому он доверял, ты знаешь?
– У него работал парень, Сева Кукушкин. Хочешь, чтобы я
ему позвонила?
– Хочу.
Женщина поднялась и направилась в прихожую, где был телефон.
Мы слышали, как она с кем-то неторопливо беседует. Через пять минут она
вернулась на кухню.
