Конечно, новость меня не удивила, Кирилл – вор, и наличие у
него чужого паспорта вполне объяснимо. Однако я, как могла, продемонстрировала
те чувства, которые должны непременно возникнуть у женщины, для которой
фальшивый паспорт нечто невероятное. Удивление, сомнение, беспокойство и,
наконец, страх. Кривошеин наблюдал за мной, а я гадала: хорошая ли я актриса?
Он человек, безусловно, наблюдательный, работа должна была приучить его быть
недоверчивым. Но если и появились у него какие-то подозрения, он их высказывать
не стал. Протянул мне листок бумаги, оказавшийся ксерокопией первой страницы паспорта,
и указал на фото:
– Это он?
На фотографии был человек, чем-то напоминающий Кирилла, но
точно не он, что меня тоже не удивило.
– Похож, – внимательно присматриваясь, кивнула
я. – Он носит усы и бороду, а на фото он без них. Но в общем похож. Я
почти уверена, это он.
Кривошеин достал авторучку и быстро нарисовал усы и бороду
парню на фотографии. Сходство увеличилось, как и следовало ожидать.
– Он, – обрадовалась я.
– Что ж, попробуем установить по фотографии, кто это на
самом деле. Возможно, нам повезет. Думаю, этот парень уже обращал на себя
внимание моих коллег. Он не звонил?
– Нет. Я бы сразу вам об этом сообщила.
– Это в ваших интересах. Вы же понимаете, его
причастность к убийству теперь более чем вероятна.
– Я не знаю, когда совершено убийство, но в одном
абсолютно уверена: с того момента, как Кирилл звонил, мы практически не
расставались, так что, если убийство произошло после звонка, он не мог его
совершить, хотя по поводу его причастности или непричастности ничего сказать не
могу.
Кривошеин посверлил меня взглядом, задал еще несколько
ничего не значащих вопросов и ушел. Чтобы не вызвать подозрения своими вдруг
изменившимися привычками, я отправилась в старый город, чтобы порисовать. Не
успела приступить к работе, как заметила неподалеку машину, какой-то тип с
праздным видом таращился на прохожих, открыв окно. За мной приглядывают.
Интересно, кто это, коллеги Кривошеина или друзья лысого? Я бы предпочла
первых. Вторым болтаться за мной по городу скоро надоест, и они, чего доброго,
приступят к решительным действиям. Такие мысли вовсе не способствовали занятиям
рисованием, но я упрямо проторчала на улице до обеда. Не поднимаясь в номер,
зашла в ресторан гостиницы и тут подумала, что мы с Кириллом можем больше
никогда не встретиться. Я затруднялась сказать, хорошо это или плохо. Я хотела
его увидеть, очень хотела, но предпочла бы, чтобы он не рисковал.
Закончив обедать, я поднялась к себе, вошла в номер,
поставила мольберт и едва не вскрикнула от неожиданности. В гостиной на диване
лежал Кирилл, в джинсах, белой футболке, сложив руки на груди, и вроде бы спал.
Я торопливо заперла дверь, а Кирилл поднял голову.
– Привет, – улыбнулся он, поднимаясь мне
навстречу.
– Ты с ума сошел? – ахнула я и испуганно понизила
голос. – Тебя же ищут. А если бы горничная вошла?
– Она убирает номер до двенадцати, не беспокойся, меня
никто не заметил. Рабочие возле служебного входа разгружали какие-то ящики, и я
пристроился к ним. Ты рада меня видеть?
– Нет.
– Не шути так.
– Я не шучу. Я боюсь за тебя. Сегодня утром приходили
из милиции. Вчера тоже были трое типов.
Кирилл обнял меня и привлек к себе.
– Прости, я втравил тебя в опасное дело.
– Вовсе нет. По крайней мере, не это меня беспокоит. Я
боюсь за тебя. Видишь, заплела косу, ты ведь не забыл о нашем уговоре?
– Я ничего не забыл. Расскажи, что они хотели от тебя?
Мы устроились на диване, держась за руки, и я подробно
рассказала о разговоре с Кривошеиным. Кирилл слушал спокойно и время от времени
кивал.
– Насчет мента ты права. Лысый поручил ему меня найти,
вот он и бьет копытами. А по поводу того, что лысый к убийству не имеет
отношения, – очень сомневаюсь. Потому что не сходится. Он явился к
старику, зная, что тот скупает краденое. Я уверен, ювелир заявил, что никакого
камня в глаза не видел. Но лысый по какой-то причине усомнился в его словах.
Ювелир, я тебе скажу, далеко не так прост и вряд ли испугался угроз. Они
поссорились, и лысый его убил. Но с ментом поостерегся откровенничать.
– А как он смог объяснить свой интерес к этому
убийству? – спросила я. – Провидческим даром?
– Что-нибудь придумал. К примеру, что старик позвонил и
сказал ему о камне.
– Тогда ювелир должен был знать, у кого мы его стырили,
к тому же был звонок или нет, легко проверить.
– Вряд ли мент начнет проверять. Зачем? В его интересах
считать, что дружок ни при чем.
– Кирилл, боюсь, старик рассказал о тебе. Они знали,
что ты придешь, и остались ждать, вместо того чтобы оказаться подальше от
трупа. Убил его лысый или кто-то другой, но им было известно, что ты придешь.
Им нужен камень. Но когда ты позвонил, они поняли, что спугнули тебя, и ушли.
– Само собой. Вот что: тебе нельзя здесь оставаться.
Ментам нечего тебе предъявить, но у этих типов свои методы развязывать человеку
язык, и убийство тому подтверждение. Придется тебе найти местечко понадежнее.
– Где ты сам был все это время?
– Тут неподалеку. Наблюдал за тобой. Ужасно переживал,
что ты одна, вот и решил, что вдвоем будет спокойнее. Хотя, конечно, знакомство
со мной может доставить тебе неприятности, если кто-то еще раз увидит нас
вместе.
– Мне наплевать на неприятности, и я ничего не
боюсь. – Тут я, разумеется, врала, но вполне убедительно. – Мы можем
уехать отсюда?
– Я – нет. А ты…
– Тогда я тоже останусь. Здесь, в этой гостинице. По
крайней мере, буду знать, что затевает Кривошеин… если мне повезет, конечно.
– Потерпи, ладно? – серьезно сказал Кирилл. –
Как только мой друг появится, мы уедем.
– Хорошо. А сейчас скажи мне, как ты намерен покинуть
гостиницу?
– Что-нибудь придумаю.
– Ты можешь остаться у меня.
– Нет. Ты сама сказала про горничную.
– До утра ты можешь остаться.
Он покачал головой.
– Тебе нельзя рисковать. Не хочу, чтобы меня здесь
застукали.
