Ричарда Терри Чанса перевезли в участок. Там он внезапно утратил желание поговорить и после того, как потребовал присутствия адвоката, не произнес больше ни слова. Пенн готовил результаты криминалистических экспертиз к ее приезду. Стоун собиралась сыграть основную роль в допросе человека, который начал неделю с помощи ей, а закончил, нанеся ножевой удар ее другу и коллеге.
Час назад появилась Стейси – и разговаривала с ней до тех пор, пока Ким не услала ее за кофе. Констебль уговаривала Ким пойти вместе с ней, передохнуть хоть немного, но та не собиралась никуда идти. Еще не время.
– Он хочет вас видеть… – Перед ней появилась Дженни. Стоун не слышала ни как открылась дверь палаты, ни как подошла жена Брайанта. Лицо доброй женщины было испуганным и взволнованным.
– Он знает, что я здесь? – спросила инспектор, вставая.
– А где еще вы можете быть, Ким? – Дженни печально улыбнулась.
Женщина распахнула руки, и Стоун попала в ее объятья. Они крепко обнялись, но ничего не сказали друг другу. Это было ни к чему. Обе они понимали, насколько важен для них человек, лежащий за закрытой дверью. Обе они любили его и нуждались в нем, но каждая по-своему.
Прежде чем отпустить Ким, Дженни крепко прижала ее к груди.
– Скоро приедет Лаура. Мы с ней пойдем выпьем кофе, а потом поднимемся сюда.
Инспектор, кивнув, глубоко вдохнула, прежде чем войти в палату.
Ее коллега лежал на подушках, белизна которых лишь подчеркивала его бледность. Он выглядел усталым, уменьшившимся в размерах, беззащитным, но живым. Абсолютно живым.
Когда она подошла к кровати, сержант открыл глаза.
– Брайант, гребаный ты негодяй… Я готова была тебя убить, – сказала Ким, сглатывая слезы.
После этих резких слов его взгляд стал мягче.
– Я тоже рад, что остался жив, – сказал он.
– Богом клянусь, это я не дала тебе окончательно умереть, – заметила инспектор.
– Не знаю, как это тебе удалось, но своего ты добилась. Док сказал, что лезвие чуть не задело печень. Еще пара сантиметров, и я был бы мертв. А теперь ты так мило ведешь себя у моей кровати! Это мне кое-кого напоминает…
Ким знала о его ранении все, до мельчайших подробностей. Она с пристрастием допрашивала каждого, кто входил или выходил из палаты. Серьезная потеря крови, повреждение кишок, три скобки внутри и семь швов снаружи.
– Но если тебе что-то…
– Ким, у меня все хорошо. Это просто царапина.
– Ага, ты ведь известный притворщик, так и требуешь к себе повышенного внимания…
– Ага, а ты у нас гребаная Снежная королева, которую ничем не проймешь, – сурово произнес сержант.
– Что, что ты сказал? – переспросила Ким, пораженная услышанным.
– А как же, – Брайант подмигнул. – «Никого к себе не допущу. Никому ничего не скажу. Даже тебе».
– Ты шутишь, – Ким была потрясена. – И из-за этого ты всю неделю был сам не свой?
Он пожал плечами и мигнул еще раз.
– Брайант, давай поговорим об этом позже, когда ты…
– Нет. Мы поговорим сейчас, и в этом ты не сможешь мне отказать. Ты не любишь советов, даже к советам Теда не прислушиваешься, так что я могу представить себе, как проходили эти ваши встречи… А теперь я хочу знать, что же тебя гложет, Ким?
– Черт возьми, Брайант, это нечестно, и сейчас для этого совсем не время.
– Знаю. Но я жду ответа.
На мгновение Стоун задумалась. Она должна что-то ответить. Он это заслужил.
– Я не смогла его остановить, – сказала она, – не смогла сделать так, чтобы ему не надо было выбирать. А должна была бы…
– Это я был в колокольне вместе с ним и не смог его остановить. Но дело не в этом, Ким. Не это не дает тебе спать по ночам. Не это в смерти Доусона не дает тебе успокоиться.
Черт бы его побрал. А ведь он прав. Не это.
– Ему кое-что было нужно от меня. А я не могла ему этого дать. Я предала его. Кев хотел, чтобы я сказала, что он созрел для повышения, а я этого не сказала. А ему было просто необходимо мое одобрение. Я видела это по его глазам, но не могла произнести нужные слова. Не могла сказать ему, что он готов…
Ну вот. Наконец она высказалась. Именно это не дает ей спать по ночам. Доусон хотел услышать от нее эти слова, а она их так и не сказала.
– Потому что он не был готов, Ким. – Слова Брайанта удивили ее. – Это чистая правда, и поэтому ты промолчала. Этот парень здорово взматерел и многому научился, но он не был готов возглавить команду, и ты это знала. Есть он с нами, или его с нами нет – это ничего не меняет. Ты была просто честна.
Вот и ответ. Просто и ясно высказанный ее другом. И сказано это не для того, чтобы облегчить ей жизнь. Он сказал это потому, что это была абсолютная правда, в которой, из-за смерти Доусона, она не могла признаться себе сама.
Ким взглянула Брайанту в глаза и улыбнулась.
– И не вздумай подменять одно другим, – сержант приподнял бровь. – По-другому и быть не могло.
– Да пошло это все к такой-то матери… – Ким ощутила, как чувство вины куда-то исчезает. – Ты уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за себя.
И они с удовольствием замолчали.
– Последний вопрос, – сказал Брайант. – Это мучило меня всю прошедшую неделю.
– Спрашивай.
– Зои и Лиз…
– Кто? – Ким нахмурилась.
– Девочки в детском доме, когда тебе было десять. Эта история, которую ты мне рассказала, когда мы обсуждали Стейси и Пенна. Сардины в постели новенькой. Ты действительно позволила им самим во всем разобраться?
– Ты это серьезно? – Ким рассмеялась. – А сам-то как думаешь?
– Думаю, что ты здорово надрала ей задницу, – раненый улыбнулся.
– Почти угадал, – согласилась Стоун.
В этот момент в комнату ворвалась Стейси.
– Брайант! – закричала она, бросаясь к кровати. И замерла на месте. – Наверное, обниматься прямо сейчас не совсем удобно?
– Не столько не удобно, сколько болезненно, Стейс… – Рассмеявшись, Брайант протянул ей руку. – Но ты можешь пожать ее.
– Гм, я что, не вовремя? – спросил Вуди от двери.
Сержант машинально попытался сесть прямее.
– Я ненадолго, – сказал старший инспектор, делая шаг вперед и предупредительно поднимая руку. – Просто хотел посмотреть, как у вас дела.
– Всё в порядке, сэр, – ответил сержант.
– Не уверен, что три скобки и семь швов можно назвать порядком, но вы живы, и за это мы все должны быть вам благодарны.
– Спасибо, сэр.
– Лаура только что приехала и минут через десять поднимется сюда вместе с мамой.
