– Почему ты не вернулся? – серьезно спросила она.
Теперь он молчал дольше. Наверное, думал, что ответить, чтобы они не поссорились снова. Саша и сама боялась ступать на эту зыбкую почву, по крайней мере, сейчас, когда они связаны общим расследованием, но этот вопрос мучил ее все месяцы без него. И ей казалось, что дело не в ревности к Максиму, не в ее словах о том, что она не даст ему гарантий любить вечно. Было что-то еще, и Саша никак не могла понять, что именно.
Ответить он так и не успел, поскольку в комнату заглянул Ваня Сидоров, обладающий удивительным талантом появляться не к месту и без стука.
– О, Дворжак, оклемался? – радостно улыбнулся он, распахнув дверь и никак не прокомментировав тот факт, что Саша сидит на кровати, а Войтех держит ее за руку, хотя заметил определенно. – Как раз вовремя.
– Что-то случилось? – тут же напрягся Войтех, садясь.
– Сплюнь и постучи! – Ваня плюхнулся в свободное кресло. – С коллегой нашей любимой пообщался.
Ваня подробно пересказал Войтеху письмо от Айи, о котором Саша уже знала. А вот про общение с приятелем режиссера, от которого тот и узнал легенду о скрипачах, слышала впервые.
– Связь – дерьмо, – первым делом пожаловался Ваня, – поэтому пришлось общаться письменно, а я этого страсть как не люблю. Айя позвонила старичку, побазарила с ним про скрипачей. Тот уже и сам не помнит, где прочитал легенду или кто ему рассказал. Ему в обед сто лет, хорошо хоть не помер еще.
– И что он сказал? – поторопила его Саша.
– В первоначальной легенде никакого дьявола не было, это выдумки режиссера, – развел руками Ваня. – Два скрипача были, действительно друзья до гроба и все такое, один чуть более талантлив, другой чуть менее, прям Моцарт и Сальери. И предстояло им не играть на царском балу, а участвовать в конкурсе. Отец того, который был послабее, решил помочь сыну и сделал для него волшебную скрипку. Но по ходу перепутал заклятия, и скрипка получилась не волшебной, а проклятой, юный музыкант не справился с ней и погиб, так и не доиграв последнюю симфонию. Мне кажется, что наш незадачливый скрипач и есть Троекуров. Как мы и думали, проклятая скрипка требует крови девушек, поскольку именно так ее прокляли: кровью трех куриц на могиле девушки-самоубийцы. Только мы считали, что скрипка затем хочет убить скрипача, а тот подсовывает вместо себя другого человека, но Айя предположила иное: Троекуров ищет скрипача, чтобы тот доиграл за него симфонию и тем самым освободил его. Однако вот пока никто так и не смог.
Войтех и Саша переглянулись, безмолвно спрашивая друг у друга, как им рассказ Вани. И обоим казалось, что что-то не сходится.
– То есть Троекуров у нас тут едва ли не бедный несчастный заключенный, который никак не может освободиться от проклятой скрипки? – недоверчиво уточнила Саша, в душе которой уже подняло голову сочувствие к несчастному музыканту.
– Ну, не такой уж и бедный, – пожал плечами Ваня. – Девушек-то он убивает.
– Меня больше интересует, что нам теперь делать, – перебил его Войтех. – У Айи есть какие-нибудь мысли на этот счет?
– Не-а. Она нам инфу раскопала, а дальше уж думайте сами.
Однако думать не пришлось: в коридоре послышалась какая-то возня, шум, голоса. Всем троим стало понятно: что-то случилось.
– Это потому что ты так и не постучал по дереву, – Ваня назидательно ткнул в Войтеха пальцем, поднимаясь с кресла, чтобы выйти и проверить, что произошло.
Глава 16
12 февраля 2017 года, 13.50
Это снова была проклятая скрипка. Едва только выйдя за дверь, они сразу услышали трогательную мелодию, которая где-нибудь в театре наверняка показалась бы невероятно красивой, но сейчас, в темных стенах пансионата вызывала нервные мурашки и предвещала беду.
Войтех на всякий случай заглянул в комнату, где оставил скрипку, но та, как он и боялся, оказалась пуста. Пуста и заперта, и единственный ключ лежал у него в кармане, рядом с пистолетом, который он, конечно же, тоже захватил с собой. Значит, директор умудрился забрать свое имущество даже через запертые двери. Так могли ли остановить они его ночью?
В коридорах встретили преподавателей, но объяснить, что происходит, никто не смог. Все только слышали шум внизу, музыку и торопились туда. Мелодия доносилась из столовой. Учителя и дети столпились у входа, образовав полукруг, а в центре на столе лежала скрипка. Смычок покоился с ней рядом, никто не волновал тонких струн, мелодия лилась сама по себе, рождаясь из воздуха и в нем же растворяясь.
– Что случилось? – громко спросил Войтех, привлекая внимание.
Директор, который стоял чуть в стороне от толпы, в окружении полицейских и нескольких мужчин-преподавателей, тут же обернулся.
– Вот он! Задержите его!
Войтех от неожиданности замер, но рука автоматически легла на карман, кожа ощутила под тканью рукоятку пистолета. Поскольку двое полицейских неуверенно направились в его сторону, Ваня тут же сделал шаг вперед, будто пытался закрыть собой.
– Что случилось? – громко и отчетливо повторил Войтех, и в его голосе прозвучала недвусмысленная угроза.
– Утром обнаружили труп, – ответил Семеновцев, отчего-то стыдливо пряча глаза. – Оказалось, на работу наняли новую повариху, все ждали ее еще днем, но до метели она не приехала. Решили, что и не приедет уже, пока все не стихнет. Но она, очевидно, добралась на последнем автобусе и попала в самую метель.
– Она замерзла? – уточнила Саша, и Войтех ясно услышал в ее голосе продолжение вопроса: «Или убита?»
Семеновцев тоже услышал продолжение, поскольку покачал головой и наконец осмелился посмотреть на Сашу.
– Ей перерезали горло.
Саша ахнула, и ахнули вместе с ней стоящие рядом женщины. Чертова записка все-таки не была пустой угрозой. Они уберегли местных девушек, но скрипка – или Троекуров – все равно нашла свою жертву.
– И Петр Яковлевич говорит, что это сделали вы, – Семеновцев посмотрел на Войтеха.
– Чего-о? – рявкнул Ваня.
– Что за бред?! – поддержала его Саша.
– Это не бред, – с ледяным спокойствием уверенного в себе человека отозвался Троекуров. – Мы располагаем видеозаписью, на которой видно, как он выходил на улицу вечером.
– А на вашей видеозаписи, случаем, не видно, как его вносили обратно? – с вызовом поинтересовалась Саша. – Это вы заставили его выйти в метель!
– Саша, – тихо осадил ее Войтех, тронув за руку. – Не нужно.
По крайней мере, пока. Пока он не готов раскрывать карты прилюдно, вряд ли поверят ему, а не директору. Ведь люди верят тем доказательствам, которые видят своими глазами. А увидят они пленку, на которой запечатлено, как он выходит на улицу.
– Это он убил наших учениц, – продолжал вещать директор, работая на собравшуюся публику. – Ведь в ту ночь, когда убили Эльмиру Мартиросян, он тоже периодически пропадал из поля зрения. И на одной из записей видно, как он выходил из пансионата, а вернулся лишь спустя сорок минут.
