– Нормально, – Саша остановилась. – Все живы и здоровы, не считая тебя. Угроза в записке оказалась пустым блефом.
Войтех облегченно выдохнул, лег обратно, устало посмотрел на нее, будто только что вернулся с улицы, а не проспал несколько часов.
– Посиди со мной пять минут, – попросил он.
И Саша не смогла отказать. Это ведь не было нарушением ее новых правил. Сейчас он сам попросил, сам сказал, что ей делать. И она не нашла в себе сил отказать. Вернулась к нему, аккуратно пристроилась на краешке кровати, проигнорировав стул. По его одобрительному взгляду видела, что этого он и хотел. Иногда по утрам, когда они еще жили вместе, Войтех возвращался с пробежки, варил кофе и приходил будить ее. А она никак не могла отодрать себя от кровати, просила еще пять минут, как просят школьники у родителей. Войтех тогда садился на постель рядом с ней и что-нибудь рассказывал, позволяя ей медленно прощаться со сном и окунаться в реальность.
– Зачем ты вышел на улицу? – спросила Саша, намеренно разрушая волшебство момента. Не стоит возвращаться в прошлое, позволять себе проваливаться в воспоминания.
Войтех как-то странно хмыкнул, а затем сказал:
– За тобой. Ты позвала.
Значит, она была права. Войтех действительно видел «ее».
– По крайней мере, я был в этом уверен. Ты сказала, что вы с Ваней узнали что-то очень важное, но я должен увидеть это своими глазами, иначе сюрприза не получится. Я пошел за тобой на улицу и слишком поздно сообразил, что это ловушка. Потерялся в метели, не смог вернуться в пансионат. Честно говоря, думал, что так и останусь в каком-нибудь сугробе, но кто-то будто взял меня за руку – кто, я не видел – и потянул за собой. Я пошел. Что мне оставалось? И наткнулся на тот сарай, где вы меня нашли. Там все равно было холодно, но снег, по крайней мере, не залеплял глаза. Плюс мне повезло найти старую фуфайку, в ней стало значительно теплее. Думаю, меня отвела туда Черная Дама.
Саша согласно кивнула. Если только это не было галлюцинацией попавшего в экстремальную ситуацию человека, то в сарай его отвела определенно Черная Дама, поскольку других следов, кроме его ботинок, они с Ваней возле входа не нашли.
– Конечно же, это была не ты, – продолжал Войтех, то ли неосознанно, то ли специально поглаживая кончиками пальцев тыльную сторону ее ладони, и от этих прикосновений у нее сердце замирало в сладкой истоме. Так и сидела бы на кровати, наплевав на все. И особенно на их ссору пять месяцев назад. Господи, неужели уже пять месяцев прошло?! – Как и первой ночью с тобой разговаривал не я. Думаю, ты была права: это директор притворяется нами, заставляет нас видеть то, чего нет.
– Немного не так, – Саша мотнула головой. – Он действительно заставляет нас видеть то, чего нет, но не притворяется нами. Гипнотизирует таким образом, чтобы наш мозг сам выдавал нам картинку, чтобы мы сами наполняли реальность воспоминаниями. Поверь, это очень сложно, но возможно. Есть только два «но»: во-первых, директор при этом должен присутствовать, как бы направлять наше воображение в нужное русло, поддерживать иллюзию; во-вторых, должен ориентироваться в наших воспоминаниях, знать, какие вытащить наружу. Быстро, в экстремальных условиях этого не сделать. А значит, он должен был предварительно покопаться в наших головах. И это заняло у него не одну минуту. Потому что я не знаю, что видел ты, но в ту первую ночь, когда я думала, что вижу тебя, мы говорили о таких вещах, о каких знаем только мы…
– О чем? – чуть взволнованно, как показалось Саше, спросил Войтех.
– Ты предлагал остаться у меня, раз уж я увидела призрак и мне страшно. Напоминал, что однажды уже оставался так, когда мы еще были просто друзьями.
– Но ты, судя по всему, отказалась?
Сейчас, когда они были так близко, когда он гладил ее ладонь, Саше показалось глупым объяснять, почему она отказалась, чем аргументировала, поэтому просто согласилась:
– Отказалась. Но это было то, что знали только мы. А в данном конкретном случае – только я, понимаешь? Держу пари, ночью мое поведение тоже не вызывало у тебя подозрений. Ты видел меня такой, в какую мог поверить, какую знаешь.
Судя по многозначительному фырканью, она попала в цель.
– Я нашла примерный момент, когда оставалась с ним наедине, когда он мог влезть в мою голову, имея при этом достаточно времени. Помнишь, Ваня искал данные об учительнице, а я пыталась как можно дольше удержать Троекурова в медпункте. Я детально вспоминала тот вечер, и есть момент, когда мою память будто подтерли. Будто кто-то вырезал кусок пленки. Вот я с ним в кабинете, а вот уже мы идем по коридору. Что было между этими моментами, как мы вышли, я помню плохо. Полагаю, тогда он и покопался в моих мыслях, воспоминаниях, нарисовал примерный сценарий. И то же самое сделал с тобой еще в первый вечер, когда мы только приехали, а ты зашел к нему один.
– Но зачем? – не понял Войтех. – Ладно, меня он хотел убить, потому что мы слишком близко подошли к истине, а тебя? В ту ночь мы вообще еще ни о чем не догадывались, да и опасности он тебя не подвергал.
– У меня два варианта: либо просто проверял степень моей внушаемости, либо я на самом деле с ним столкнулась, и таким образом он хотел уйти незамеченным. Он даже подослал в мое воображение завуча, которая нас якобы застала. Не хотел, чтобы разговор продлился долго и кто-то застал нас на самом деле. Если бы я тогда узнала, что он бродит по ночам по школе, у нас могли возникнуть подозрения. А если он, например, вообще был в верхней одежде, потому что только что вернулся из леса?
– Да, ты права, – согласился Войтех. – Значит, нужно убедиться, что Ваня с ним не оставался, и предупредить его. Но меня волнует твое «во-первых». Ты говоришь, что в тот момент, когда я создавал иллюзию тебя, Троекуров должен был быть рядом. Как полиция не заметила, что он вышел из комнаты? Почему не сработал «жучок» Ивана?
– А вот это самое интересное, – мрачно заметила Саша. – На видеозаписи, где ты выходишь из пансионата в метель, видно какое-то черное пятно, вылетающее вместе с тобой. Детально рассмотреть его Ваня не смог. Зато на снегу возле двери остался след от птичьей лапы. Что-то вылетело на улицу и село на снег.
– То есть ты думаешь… – осторожно начал Войтех, и Саша закончила раньше:
– Мы оба с Ваней думаем, что Троекуров умеет обращаться в птицу. Полагаю, в ворона. Не зря их здесь так много.
Войтех, казалось, даже не сильно удивился, будто ее слова легли на его сомнения и предположения.
– Это плохая новость, – только и сказал он. – Значит, этой ночью директор выходил из пансионата и никто за ним не следил.
– Да, но все живы, – возразила Саша.
Войтех больше ничего не сказал. Продолжал осторожно касаться кончиками пальцев ее руки, и Саша не выдержала, спросила:
– Теша, почему мы расстались?
Он молчал лишь одно мгновение, а затем осторожно улыбнулся.
– Потому что ты меня выгнала, – улыбнулся, но по глазам Саша видела, что в этой шутке есть только очень малая доля шутки.
