— Ей надо научиться понимать, — мрачно сказал Роман. — Ты должна потренировать ее.
— Мало ей того, что с ней происходит? Думаю, подобные тренировки нужны ей меньше всего.
— Вовсе нет, если какое-то сверхъестественное существо портит жизнь ее матери! — Роман сел на краешек дивана — Давай посмотрим правде в лицо, Джорджина. Если тут что-то есть, я ни за что не поверю, будто некие злые силы напали на эту семью случайно. Если нечто имеет целью добить Андреа Мортенсен, то это из-за ее связи с тобой.
Мне стало дурно. Опять последствия в связи со мной.
— Значит, Андреа страдает из-за меня, — сказала я, погружаясь в кресло. — Отлично.
— Это Ад, — сказал Роман. — Чего ты ждала? Если они хотят отомстить тебе за что-то, то будут искать нестандартные методы.
Кажется, есть более простые способы заставить меня расплатиться, — заметила я. — Особенно если учесть, что у них в руках контракт на мою душу. Мы слишком многое объясняем тем, что это Ад.
Роман пожал плечами.
— Да нет. Мы уже знаем, что они вмешиваются в твою жизнь, а способностью исцелять и наводить порчу наделены и ангелы, и демоны.
— Как ты думаешь, Картер мог бы сказать, кто является к Андреа? — спросила я. — Если он на нее посмотрит?
— Думаю, мог бы. — Роман несколько мгновений раздумывал. — Вопрос в том, согласится ли он в этом участвовать. Ты же его знаешь. Посланники Небес должны, по крайней мере, делать вид, что играют по правилам.
Я медленно кивнула, вспоминая свой последний разговор с Картером и то, как неохотно он делился сведениями.
— Верно, — буркнула я себе под нос.
— Что же, — сказал Роман, выпрямляясь, — ты можешь спросить его прямо сейчас.
— Ха. Как?
— Он придет на тренировку. Я слышал, как они с Джеромом вчера говорили об этом.
Очевидно, Сет не был единственным, кто испытывал нездоровый интерес к жалким попыткам Джерома защитить честь мундира катанием шаров. Я немедленно встала.
— Тогда поехали. Я поведу машину.
Пока мы спускались по лестнице, я сбоку глядела на Романа.
— Ты никогда не задумывался, как будешь выглядеть с седой бородой и в шляпе Санты?
Роман посмотрел на меня настороженно.
— Я? Нет.
Я быстро объяснила, что дочки Мортенсенов в этом году не видели Санту. Роман отрицательно качал головой уже в конце истории.
— Ну, давай же, Роман. Им нужно встретиться с Сантой. И я знаю, что у тебя нет этих пунктиков по поводу нескольких Сант, которые существуют одновременно.
— Нет, — согласился Роман. — Мой пунктик в том, чтобы не потерять лица, даже если повод достойный. Кроме того, я не чувствую себя виноватым. Если бы ты действительно хотела, чтобы девочки встретились с Сантой, то переоделась бы сама и пристыдила нас всех.
Я осклабилась. Последнее замечание титана вызвало во мне раздражение, потому что было справедливым.
На аллею боулинга мы с Романом приехали последними, к моему огорчению. Я так надеялась поговорить с Картером наедине, но они с Джеромом уже были погружены в разговор (и в свои кружки). Остальные «Нечестивые роллеры» с нетерпением ожидали приезда вожака и выразили бесконечное сожаление по поводу того, что я не надела рубашку.
— Забыла, — попыталась оправдаться я. — Но это неважно. Надену, когда будем играть по-настоящему.
Питер вздохнул.
— Но это помогло бы нам сейчас укрепить командный дух, а чувство близости и единства сделало бы нас лучше.
— На самом деле, — вмешался Джером, — ты станешь лучше, если будешь сбивать больше кеглей.
— Слушай, — сказала я Питеру, — если мне нужно будет вымыться, я же все равно сменю рубашку.
— Это не одно и то же, — проворчал он.
К счастью, нетерпение Джерома не оставило места для продолжения дебатов по этому поводу. Он не видел, как закончилась предыдущая тренировка, и сгорал от желания узнать, насколько мы продвинулись. Мы действительно продвинулись, сказать по правде, однако Джером, похоже, ожидал, что мы будем всякий раз сбивать все кегли одним броском. Когда выяснилось, что до этого еще далеко, босс разъярился.
— Что ты делаешь? — заорал он, когда Коди сделал впечатляющий спэа
[2]
, сбив девять кеглей первым ударом и уложив последнюю вторым. — Почему ты не можешь сбить все с первого раза? — Он метнул взгляд на Романа. — Сделай что-нибудь!
Роман раздраженно взглянул на отца; ему не понравилось, что его тренерские способности ставятся под сомнение, тем более что Коди был лучшим из нас.
— А может, этим заняться тебе? Покажешь класс, пап?
Джером энергично прошелся взад-вперед по дорожке, но не снизошел до того, чтобы прикоснуться к шару.
— Это не моя работа, — резко ответил он.
Роман выкатил глаза.
— Тогда позволь мне делать свою.
Пока они пререкались, я наклонилась к Картеру.
— Мне нужно поговорить с тобой. Наедине. Ты можешь задержаться после тренировки?
Картер следил за обменом мнениями, который происходил между отцом и сыном, но, когда я говорила, метнул в мою сторону быстрый взгляд и едва заметно кивнул. Вскоре Джером вернулся на свое место и сказал, что хочет уйти отсюда, чтобы выпить в «Погребке» — снять раздражение, но Картер отклонил предложение.
— Не, — сказал он, лениво потягиваясь. — Я лучше посмотрю, чем все это закончится. Не может же Питер всякий раз выбрасывать сплит. Это противоречит всем законам физики.
Питер разрывался между желанием воспринять это как комплимент или устыдиться.
— Отлично, — сказал Джером, — если ты способен совершить чудо, которое им поможет, сейчас самое время применить это на практике.
— Приму к сведению, — сказал Картер и помахал рукой вслед Джерому.
Мои бессмертные друзья были взволнованы неодобрительными замечаниями босса, поэтому я сконцентрировалась на игре и не заговаривала с Картером, пока мы не закончили тренировку. Джером мог критиковать нас за что угодно, но Роман действительно был хорошим учителем. Полагаю, нашим наивысшим успехом стал момент, когда Питер закрыл четыре фрейма подряд, ни разу не выкинув сплит и тем самым вернув законы физики на круги своя. Хотя надо добавить, что он ни разу не сделал ни страйка, ни спэа, но к тому времени мы уже настолько вымотались, что посчитали победой и такой результат.
Роман, Картер и я дождались, пока остальные участники команды разойдутся. Они сделали это, взяв с меня обещание на следующую тренировку обязательно надеть форменную рубашку. Как только мы оказались в относительном уединении, я обрисовала Картеру проблему. Он слушал, и лицо его становилось все мрачнее и мрачнее.
