У меня аж живот скрутило. Я мало что могу сказать о Боге, но Небеса и Ад мне хорошо известны. Именно поэтому меня бесит, когда я слышу, как смертные принимают свою участь, объясняя ее каким-то высшим замыслом. В половине случаев мне казалось, что силы небесные просто походя забавляются.
— За себя я не боюсь, — продолжала Андреа. — Но вот за них всех. — Спокойствие сменилось самой настоящей человеческой тревогой, страхом матери за своих детей. — Терри сильный, удивительно сильный. Но даже ему тяжело. Он не справился бы один, вот почему я так рада, что Сет здесь. Просто не знаю, что бы мы без него делали. Он нас поддерживает, как скала.
Я беспокойно заерзала, но при упоминании о Сете по всем жилкам растеклось приятное тепло.
— Он восхитительный.
Андреа, покончив с пирогом, отложила вилку и протянула мне руку.
— Ты тоже. Я очень рада, что ты часть нашей семьи, Джорджина. Если со мной что-нибудь случится…
— Стоп…
— Нет, послушай. Это важно. Если со мной что-нибудь случится, я уйду с миром, зная, что у девочек останешься ты. Сет и Терри прекрасные люди, но девочкам нужен и женский образец перед глазами. Нужен кто-то, кто поможет им взрослеть.
— Я не слишком подхожу на эту роль, — ответила я, пряча от Андреа глаза. Я — исчадие Ада, существо, полное страхов и комплексов. Что я могу предложить таким ярким и многообещающим созданиям, как дети Мортенсенов.
— Очень даже подходишь, — твердо сказала Андреа, пожимая мне руку. — Они тебя любят и восхищаются тобой. Я уверена, они в хороших руках.
Я проглотила переполнявшие меня слезы.
— Ладно, — сказала я. — Гораздо лучше им будет в твоих руках; мы все уверены, что ты скоро поправишься.
Андреа кивнула, глядя на меня со снисходительной улыбкой, которая удавалась ей блестяще. Еще бы, уже много недель она слушала уверения близких в том, что находится на краю выздоровления. Вскоре ее одолела зевота, я осторожно взяла тарелку и спросила, не хочет ли Андреа чего-нибудь еще. Она ответила, что нет.
Я потихоньку спустилась вниз по лестнице и отнесла тарелку на кухню. Там я обнаружила Бренди и Маргарет, они ели пирог. Я мысленно вернулась в гостиную.
— А что случилось с «Монополией»?
— Кендалл нас обставила, — сказала Маргарет.
— Терпеть не могу играть с ней, — проворчала Бренди, — в ее возрасте никто не должен так хорошо играть.
— Не отмахивайся от этого, — сказал Сет, входя. — Она в пятнадцать лет станет нам всем опорой. — Он положил руку на плечо Бренди. — Ты спросила Джорджину?
— Спросила о чем? — поинтересовалась я.
— Да так, ни о чем.
— Ну, очевидно, это не ни о чем, — ответила я, обменявшись взглядом с Сетом. — Что случилось?
— Это насчет рождественских танцев, о которых ты говорила накануне? — спросила Маргарет.
Бренди вспыхнула.
— Праздничных танцев. Это ерунда.
— Ничего себе, — сказала я. — Я фанат танцев. Но разве вы не на каникулах?
— Да, но это в церкви. Они устраивают танцы каждый год. — Бренди говорила безразличным тоном, однако выражение лица выдавало сильную заинтересованность.
Упоминание о церкви меня удивило. Насколько я знала, Мортенсены в церковь не ходили. Очевидно, произошли какие-то изменения. Может быть, тут сыграла свою роль болезнь Андреа. Как бы там ни было, ясным оставалось одно: вопросы веры не играли здесь никакой роли, просто девочка-подросток хотела принять участие в развлечении наравне со сверстниками. Это был своего рода обряд перехода, которому, как я могла предположить, сама девочка не придавала особого значения на фоне того, что сейчас происходило в ее семье. Неудивительно, что она сомневалась, говорить ли вообще об этом. Вполне возможно, тут был замешан и какой-то мальчик, но, конечно, я не собиралась об этом спрашивать. Бренди и без того выглядела подавленной тем, что приходится обсуждать такие вопросы с дядей и бабушкой.
— Тебе нужно помочь с покупкой платья? — высказала предположение я. Люди часто просили меня сходить с ними по магазинам. На меня это наводило тоску, но потом я поняла: надо смириться, раз уж в этом деле я знаю толк. Бренди кивнула, но смущенное выражение на ее лице осталось. — К какому дню нужно платье?
— Ко вторнику.
— Ко вторнику… — Я нахмурилась, вспоминая свои ближайшие планы. Завтра понедельник, день занят работой и тренировкой по боулингу. Времени оставалось совсем немного. — Праздник совсем скоро.
— Если у тебя нет времени, тогда не надо, — сказала Бренди. — Правда.
— Нет уж, — ответила я, — мы сделаем это во вторник утром.
Бренди опустила глаза.
— Папа вернет тебе деньги… Я спрошу его, сколько мы можем потратить.
— Забудь об этом, — сказал Сет и потрепал ее по волосам. Бренди увернулась. — Пришли мне счет. Ты знаешь, где я живу.
Бренди протестовала, но Сет оставался непреклонен и, кроме того, настаивал, чтобы Бренди ничего не говорила отцу. Бренди и Сет ушли в другую комнату, я хотела пойти следом, но Маргарет схватила меня за рукав и затащила обратно на кухню. Наши отношения не были враждебными (за исключением первой встречи с участием бейсбольной биты), но и абсолютно гладкими их не назовешь. Я приготовилась выслушать увещевание на тему: не вздумай одевать Бренди как проститутку.
— Вот, — сказала Маргарет и сунула мне в руку какие-то бумажки. Я глянула вниз и увидела две пятидесятидолларовые купюры. — Деньги есть не только у Сета. Он не может содержать всю семью. Этого хватит на то, что ей нужно?
— Гм, да, — сказала я, пытаясь вернуть деньги. Вообще-то я сама хотела избавить Сета от этой траты и заплатить по счету. — Определенно. Но вы не должны этого делать.
В ответ на это Маргарет дала мне еще бумажку. — Купи ей еще туфли. — И она сжала мою руку с банкнотами. — Я не знаю, что нужно девочкам ее возраста, когда речь идет об одежде, но тебе-то это известно. А денег я дам. В остальном полагаюсь на тебя.
Это мнение — вера в меня, — высказанное сразу после разговора с Андреа, который я имела только что, это было слишком.
— Этого достаточно, — буркнула я. Что я такого делаю в сравнении с остальными? Они все дают так много. Что значит на фоне этого прогулка по магазинам?
Маргарет взглянула на меня пронзительным взглядом. В нем не было ничего, что напоминало бы о старомодной, одетой в толстовку матроне, а ведь я причислила ее именно к этой категории. Для девочки, которая взрослеет так быстро, вокруг которой рушится жизнь? Все.
— Я ненавижу это, — сказала я. — Почему это все с нами происходит?
— Бог дает нам только то, что мы в силах вынести, — ответила Маргарет. Я всегда терпеть не могла это утверждение; оно из той же серии, что и мысль, будто во вселенной действуют законы, определяющие судьбу каждого. Никаких подтверждений этого я не видела. — У них есть силы пройти через это. И у них есть наши силы, мы им поможем.
