– Сосчитайте в обратном порядке от двенадцати до одного.
Он начал считать от двенадцати до одного. Странный остров в форме пальмы немного окутался туманом в его памяти. Был ли это один остров или группа островов, которые вместе образовывали пальму? В любом случае в этом отеле они остановились с Сюзанной во время первой поездки в ОАЭ; они сидели, взявшись за руки, в ресторане с гигантским аквариумом, в котором плавала акула. Это было за год до того, как ей поставили диагноз, а значит, в его прекрасных воспоминаниях Сюзанна уже была тайно, незримо больна, в ее печени и поджелудочной железе росли злокачественные клетки. Боже, она была великолепна. Разумеется, гораздо старше Винсент, но, по правде сказать, есть определенная прелесть в спутнице жизни, которая не годится тебе в дочери и от которой не нужно ничего скрывать. Он помнил, как они держались за руки и обсуждали инвесторов. «Если ты думаешь, что Ленни Ксавье не понимает, что делает, – сказала она, – значит, мы все тут доверчивые идиоты».
– Назовите месяца в обратном порядке, – вернул его к реальности голос врача.
– Декабрь, ноябрь, октябрь, сентябрь, август, июнь, июль… Май, апрель, март. Февраль. Январь.
Волнующие минуты в отеле, восторг при мысли о том, что у него есть сообщник. «Думаешь, мы можем продолжать?» – спросил он ее. На стол подали десерт: шоколадный торт с мороженым для Алкайтиса и тарелку свежих фруктов для Сюзанны.
– Назовите имя и адрес, которые я произнес раньше, – сказал врач.
– Простите?
– Адрес?
– Это был Палм-Джумейра. – Алкайтис улыбнулся, довольный тем, что вспомнил название. – Точно, Палм-Джумейра, в Дубае. Не помню, был там номер дома или нет.
Он вышел из кабинета врача с тревожным чувством. Он понимал, что завалил последний вопрос, но разве он виноват, что его жизнь здесь невыносимо скучна и порой приходится целую минуту или две возвращаться из антижизни обратно в реальность – если можно ее считать реальной? «Я просто отвлекся, я не сошел с ума», – бормотал он себе под нос, но достаточно громко, так что сопровождавший его в камеру охранник бросил на него взгляд. Не его вина, что дни здесь протекают нестерпимо однообразно и он постоянно погружается в воспоминания – или в антижизнь, хотя его беспокоит, что воспоминания и антижизнь начинают перемешиваться.
В очереди в тюремный магазин его посетила тревожная мысль: когда он умрет в тюрьме, умрет ли он и в антижизни?
Когда он не пребывает в антижизни, то видит сны, в которых ничего не происходит, есть только накатывающая волна ужаса. Во сне он чувствует чье-то приближение, и однажды вечером после обеда, когда он читает газету в камере – наяву, не во сне, – отчетливо слышится голос: «Я здесь».
Он оборачивается. Хэзелтон уже добрый час расхаживал взад и вперед, но это сказал не он. Алкайтис долго молчал, прежде чем смог выдавить из себя хоть слово.
– Ты веришь в призраков? – спросил он как можно более непринужденным тоном.
Хэзелтон ухмыльнулся, очевидно, восхитившись вопросом. Хэзелтон жаждет общения, но ему редко удается вдоволь поговорить.
– Не знаю, мужик, я всегда хотел верить в призраков, мне кажется, было бы круто, если бы они летали вокруг нас, но я сомневаюсь, что они существуют.
– Ты знал кого-нибудь, кто их видел?
В углу камеры стоит Файзаль, но о нем Алкайтис уже умалчивает. Он пытается убедить себя, что у него галлюцинации. Файзаль никак не может здесь находиться, потому что: а) это тюремная камера и б) Файзаль мертв. И тем не менее Файзаль выглядит пугающе реальным. На нем надеты его любимые бархатные тапки золотого цвета. Он стоит под окном и вытягивает шею, глядя на луну.
– Один знакомый клялся, что видел призрака – парня, которого он случайно убил во время ограбления.
– Думаешь, правда?
– Не. Ну, может быть. В смысле, я не думаю, что это был настоящий призрак, я думаю, что его просто мучила совесть.
Файзаль тихо вспыхнул, как фальшивая голограмма, и растворился.
IX
Сказка
2008
Лодка
В последний сентябрь, который Винсент провела вместе с Алкайтисом, они, по его словам, «отправились в плавание под парусами», что было мало похоже на правду, поскольку они пару дней отдыхали на огромной лодке безо всяких парусов. Он пригласил свою подругу Оливию, которая, как догадывалась Винсент, была знакома с братом Джонатана, и вечером все трое ужинали и выпивали под бризом на палубе. Сама Винсент предпочитала сохранять ясность ума и растягивать один коктейль на несколько часов, но ей нравилось угощать напитками окружающих.
– Мы как раз говорили о тебе, – сказала Оливия, когда Винсент вернулась на палубу с новой порцией коктейлей.
– Надеюсь, вы, по крайней мере, придумали про меня интересные сплетни, – ответила Винсент.
– Нам даже не пришлось придумывать, – возразил Джонатан. – Ты и без того интересный человек. – Он кивнул, взяв у Винсент свой напиток, и передал другой бокал Оливии.
– Ты так похожа на меня в молодости, – сказала Оливия, явно желая сделать Винсент комплимент.
– О, правда? – воскликнула Винсент. – Я польщена. – Она бросила взгляд на Джонатана, едва сдерживающего улыбку. Оливия потягивала свой коктейль и смотрела на океан.
– Очень вкусно, – заметила она. – Спасибо.
– Я рада, что вам нравится. – Винсент была очарована Оливией, как, судя по всему, и Джонатан, но что-то в ней вызывало у Винсент грусть. Наряд Оливии был слишком официозным, помада – слишком яркой, волосы были недавно подстрижены, она смотрела на Джонатана с немного преувеличенным вниманием, и все вместе наводило на мысль, что она слишком старается понравиться. «Вы раскрываете сразу все карты, – хотелось Винсент сказать ей, – нельзя так явно показывать людям, что вам хочется произвести на них впечатление», – но, естественно, она не считала себя вправе раздавать советы женщинам вдвое или втрое старше себя.
– Вы не ходите в Бруклинскую музыкальную академию? – спросила после паузы Оливия. – Сестра на днях рассказывала мне про концерт, и я вдруг подумала, что сто лет там не была.
– Знаете, я предпочитаю по возможности избегать таких мест, – ответил Джонатан.
– Да вы сноб, – поддела его Оливия.
– Не без этого. Хотя недавно я как раз думал о Бруклине. Смотрел объявления о продаже недвижимости – мой друг подумывает купить лофт, и вот я смотрел на эти роскошные апартаменты площадью четыре тысячи квадратных футов, в великолепном месте, рядом с Манхэттенским мостом, и думал: все-таки это уже совсем не тот Бруклин, к которому я привык. Город как будто стал совсем другим.
– Зато есть БМА, – сказала Оливия. – Моя сестра Моника рассказывала про концерт, на который она ходила, а я даже не помню, когда была там в последний раз. В 2004-м? Или в 2005-м?
