Трясущимися пальцами старухи принялись извлекать младенца из пеленок. Как ни странно, женщины справлялись быстро, хотя действовали скорее на ощупь. Может, им часто приходилось освидетельствовать младенцев. Что вряд ли. Места здесь глухие: замахаешься по горам прыгать, чтобы малышей в чужие люльки подбрасывать. Скорее всего у бабушек было собственных детей, множество внуков и навык со временем не забылся. Ишь как синхронно у них получается. Будто специально тренировались к показательному выступлению. Что будет, если младенец не оправдает надежд, оказавшись девочкой, малодушно старалась не думать. И без того сердце замерло в груди от волнения: того и гляди совсем остановится. А в горле встал такой колючий ком, будто ежа целиком проглотила и теперь непонятно как с ним следует поступить: проглотить больно и выплюнуть — никак.
«Я всегда говорил, что ты невероятная трусиха, — некстати прорезался Кумивар, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Смешно было рассчитывать на счастливое избавление от назойливых голосов двух эльфийских клинков в собственной голове и, тем не менее, надеялась. — Это великая честь для воина пасть смертью храбрых, защищая ребенка».
«А можно защищать слабых и обездоленных, не расставаясь с жизнью? — Поинтересовалась я у стального любителя суицидов. Легко рассуждать о красоте смерти во имя высшей цели, когда в конечном счете умирать не тебе. Он же стальной. Что ему сделается? Подберет кто-нибудь другой и станет с ним мыкаться. Только я этого уже не увижу. Какая досада. — Если каждый, кто решится встать на защиту детишек малых сыграет в деревянный ящик, спасателей попросту не останется».
«А она права», — встал на мою защиту Джастудай, чем заслужил мое чувство благодарности.
Если Кумивар имел на этот счет какие-то возражения, мы их не услышали.
Слово взяла одна из старейшин.
— Шшин. — Торжественно прошамкала она с таким важным видом, как будто я только что счастливо разрешилась от бремени и подарила какому-то отпрыску древнего славного рода долгожданного наследника мужского пола.
От накатившего облегчения у меня подкосились ноги. Если бы не вовремя подставленный пушистый бок Тиграша, моя пятая точка жестко познакомилась бы с тем, что здесь гордо именуется полом. Оказывается, я невольно задержала дыханье в ожидании приговора и теперь стоило большого груда дышать спокойно, а не как беговая лошадь после призового забега. Кто-то ободряюще похлопал меня по плечу. Лисса заявила, что всегда знала — такими наглыми могут быть только мальчики. Я не совсем поняла в чем именно заключалась наглость младенца, но промолчала. Зачем портить момент?
Но тут оказалось, что старейшинам есть что добавить к сказанному.
— Это — фурия. — Многозначительно сообщила одна из них.
В ее исполнении «фурия» прозвучало как «фуссия», но судя по тому с каким благоговением или удивлением это название подхватили остальные, я догадалась — эти самые «фурии» знакомы всем присутствующим кроме меня. Их то ли побаиваются, то ли сильно уважают. А вот я понятия не имела кто это такие и с чем их едят. От этого стало немного обидно. Тем более что предположительно мой ребенок был произведен на свет именно от фурии. Дожила. Рожаю не пойми от кого. Хотя и гипотетически, что утешает мало.
— А кто это на хрен такие? — Не выдержала, наконец, я.
На меня уставились с таким осуждением, что стало ясно без слов — падать ниже уже некуда.
— В смысле как вы догадались, что малыш именно от фурии? — Запоздало поправилась я.
Положение не очень спасло, но я старалась.
— У него — крылья. — Скрюченный артритом старушечий палец обвинительно ткнул в голопузого малыша.
Малец вел себя на удивление тихо, несмотря на холод, царящий в помещении, опровергнув своим ангельским поведением мое нелицеприятное мнение о карапузах как о вечно кричащих, всем недовольных созданиях.
— У малыша? — На всякий случай уточнила я.
В голове не укладывалось каким образом нормальная женщина физически может произвести на свет крылатого ребенка? У них же еще не придумали кесарево сечение. Или придумали? И на что рассчитывала кукушка-мать, оставляя крылатого сына незнакомцам? Ежу понятно: даже самая темная крестьянка в жизни не поверит в то, что у ее дитяти за ночь вдруг выросли крылья.
«Если только не будет уверена, что какая-то зловредная ведьма решила наложить коварное заклятие, — нагло прервал нить рассуждений Кумивар. — Но это к слову. Можешь и дальше умничать».
Я не стала спорить с клинком. Бесперспективно это. Как объяснять тот факт, что, если бы каждая ведьма могла так запросто приделать крылья всем желающим, спрос на верховых животных резко упал бы, мы бы давно воспарили в небеса аки птахи, а не сбивали ноги по местным подобиям дорог.
— Ты не знаешь как выглядит отец твоего ребенка? — Ехидно поинтересовалась жена Фелана.
Бог мой! Как же захотелось съездить ей прямо по смазливому личику желательно чем-нибудь тяжелым. Аж до нестерпимого зуда в ладонях. Но пришлось невероятным усилием воли сдержать свой порыв. Внутренний голос настойчиво советовал не чудить, даже если очень хочется. Местные селяне могут сильно расстроиться, если я вдруг примусь лупить одну из их женщин прямо у них на глазах. Тем более жену местного головы или старосты, или как там он у них называется. Короче, нужное подчеркнуть.
«Не хочешь пачкать руки? Ударь ее мечом. Многие горные народы уважают силу. Они высоко оценят твой поступок и зауважают тебя». — Попытался подлить масло в огонь Кумивар.
Не преуспел.
«Ага», — мысленно фыркнула я. — «А что помешает им самим взяться за оружие и навалять мне. Тогда у меня будут все шансы оценить глубину их уважения с высоты помоста для казни»
«Дорогая, какой помост? — Искренне изумился Кумивар. — Максимум, что тебе грозит, — виселица».
Еще лучше.
— Разумеется, знаю. — Как можно более беспечно бросила я чересчур любопытной жене Фелана. Все-то надо знать этой женщине, везде сунуть свой нос. Какая ей к троллям разница, имеются ли крылья у мужика, с которым я гипотетически спала, и как его вид называется? Да, я реально никогда не видела отца ребенка, а сам ребенок мой. И что? Теперь ко мне нужно придираться по мелочам? «Так они и жили. Спали врозь, а дети были», — вспомнилось когда-то услышанное, заставив невольно улыбнуться.
— У нас они называются ночными летунами. — Пришла на помощь Лисса.
Молодец. Не дала засыпаться на ерунде.
— Странное название. — Впал в недоумение Фелан.
Ну, да. То, что у мужчины в принципе имеются крылья никого не удивляет, а название «ночные летуны» для них странно звучит. Привереды. Мрачное выражение лица главы селения и воинственно встопорщенные усы в комплекте с подозрительно буравящими из-под кустистых бровей карими глазами свидетельствовали о том, что нам, к величайшему сожалению, не поверили.
«А что ты хотела, дорогуша? — включил покровительственный тон Кумивар. — У него, между прочим, ребенка подменили, а вы здесь его байками разными кормите. На его месте любой взбесится. А он ничего. Держится молодцом».
